Читать книгу "Самозванец - Николай Некрасов"

То есть позавтракать у нас можно было за три монеты, в бронзе — за тридцать, в серебре за сто восемьдесят, а в золоте — триста. И ни одного тракториста не пострадало.

Принципиальная разница в цене крылась в качестве сервиса и комфорте.

Меню отличалось, но не настолько, чтобы нас кормили кашей или яичницей, а остальных какой-то экзотикой. В золотом секторе не было ни щупалец Кракена, ни ухи из русалочки, ни жареных крылышек гиппогрифа в винном соусе. Такая же еда, более ресторанная, элегантная и дорогая, но всё равно понятная и вполне «земная».

И получалось, что размеры ежедневных стипендий были призваны поделить учеников на группы, где доступ на следующий уровень при попытке что-то накопить недостижим. Значит, если хочешь тусить с бронзовыми ребятами, нужно заполучить бронзовый браслет с соответствующим пособием.

И именно этим я собирался заняться. Для начала. Заполучу бронзу, и дальше по порядку. Не знаю как, не знаю, вообще возможно ли это, но попытаюсь добиться.

На этих мыслях поймал себя выходящим к главной площади, украшенной белоснежными мраморными статуями Героев, расставленных полукругом. Некоторых уже видел на портретах с теоретического занятия по «супергероике», некоторых — на страницах учебников. Но взгляд мой приковали не они, а центральная фигура, стоявшая по центру. Это был величественный воин, указывающий куда-то вперёд и застывший в боевом кличе. Одежды развеваются незримым ветром, взгляд сосредоточен, волосы собраны назад в тугой хвост, на лице шрам через всю щеку.

Перед статуей стояла девушка и тоже пристально разглядывала Героя.

Ляся.

Та самая «золотая» брюнетка, отвечавшая на уроке и плакавшая у фонтана. Узнать её было сложно, от неуверенной и грустной дамы в беде не осталось и следа. Она стояла гордо распрямив спину, сцепила руки на груди и, задрав подбородок, с видом знатока рассматривала статую. Надо сказать, что обе они выглядели величественно, что Ляся, что воин, застывший в мраморе.

Я невольно залюбовался. Не на статую, на девушку. И если бы она тоже была мраморной, то ещё и прикоснулся бы, так хороша она была. И дотронуться хотелось не как до женщины, а как тянет прикоснуться к произведению искусства, рассмотреть поближе, ощутить холод мрамора под ладонью. Поймать застывшую в мгновении красоту.

И тут она шевельнулась, перенесла вес на другую ногу, склонила набок голову и продолжила наблюдать. А я решил перестать играть в наблюдателя и подошёл к ней, уселся на край платформы, на которую был водружён великий воин Первой Пространственной Войны.

— Привет, Ляська, — весело поздоровался я, и девушка наморщила нос от неожиданности и возмущения.

— Что? — удивилась и возмутилась она одновременно.

— Привет, говорю. Погода хорошая, солнечная.

Скривилась, не понимая, почему какой-то наглец так фамильярно с ней разговаривает.

— Мы знакомы? — наконец воспитание взяло верх, и она стёрла с аристократичного лица подобие презрения.

— Забыла, да? Тогда у фонтана, помнишь… — не успел договорить, как по глазам понял, что помнит.

Лёгкий испуг мелькнул во взгляде, но девушка быстро нашлась, ещё выше вздёрнула прямой тонкий нос и заговорила.

— Помню. Чего ты хочешь?

— Да ничего, поболтать подошёл. Заметил, как ты впилась взглядом в воина.

Она пожала плечами.

— Люблю историю. Период Первой Пространственной Войны никогда не был моим любимым, но теперь приходится изучать, раз уж мы… потомки.

— Расскажешь мне?

Она недоумённо посмотрела.

— Репетиторством не занимаюсь. И кстати, меня зовут Лясивай Сальваторе, а не то, как ты меня назвал.

— А как назвал? Ляся, что ли? — нарочно переспросил я подкалывая. Очень уж нравилось наблюдать, как она морщит нос и недовольно сверлит карими глазами. — Это ж я сокращённо, для удобства и по-дружески.

— Мне не нравится. И мы не друзья.

Я показал запястье с браслетом и спросил:

— Из-за него?

Она тут же нахмурилась, ища взглядом камеры. То ли испугалась, что рядом никого нет, а к ней пристаёт чёрный браслет, то ли не хотела прослыть у зрителей «нетерпимой» к низшему классу. В любом случае тут же смягчилась.

— Нет. Просто ты меня не знаешь, а я не знаю тебя.

— Так давай исправим! — Протянул руку и улыбнулся, в полной уверенности, что она сейчас развернётся и уйдёт. — Меня зовут Андрей. Но для краткости можешь звать Рэй.

— Очень приятно, — к моему удивлению, ответила на рукопожатие.

Ладонь была прохладной, что удивляло, ведь в такой тёплый день мало от кого может исходить прохлада. Но с её образом это вполне сочеталось. Она вся была холодна и сдержана. Полная противоположность мягкой фигуристой Руби. Та просто пылала огнём, от кончиков волос до сердца. Чуть что краснела, была теплой и импульсивной. Ляся же взвешивала и слова, и поступки. И казалось, что меня тоже взвешивает. Оценивает, прокручивает в голове, анализирует.

Тонкая как струна, изящная как лезвие катаны.

— Почему тебя именно эта статуя привлекла? — поинтересовался я, когда она присела рядом.

— Адан Мун был великим героем, объединившим всех остальных героев, спасших наш мир от вторжения монстров из других измерений. Благодаря ему все разломы и червоточины были уничтожены, и «земля вновь задышала», — завершила она свой рассказ цитатой из учебника.

— Понятно, Великий Герой, этим всё сказано.

Сначала она не возразила, но потом, видимо, решив, что диалог ей интересен, пояснила:

— Дело не только в этом. Представь себе… — она прикрыла глаза, подставляя лицо солнцу, и заворожено продолжила: — выжженное поле, усыпанное телами раненых людей, героев и монстров. Кто-то ранен, кто-то без сознания, кто-то навсегда «утратил дыхание жизни», а ты стоишь один среди них всех, и остаётся только закрыть последний разлом. Ветер развевает твои волосы, одежды промокли от крови и пота, ты весь изранен, и всё что только нужно — уронить последнюю каплю в сияющую трещину между мирами. И ты роняешь её, не зная, чем для тебя это обернётся. Возможно, ты уничтожишь оба мира, возможно, погибнешь сам, а может — закроешь, наконец, последнюю дверь в наш мир, отсекая и ужасы, которые несёт этот разлом, и перспективы узнать, есть ли где-то ещё миры, такие как наш.

Она распахнула огромные карие глаза и уставилась мне ими прямо в душу.

«Есть миры, похожие на ваш, я точно знаю. Я из такого…» — захотелось ответить ей, но сдержался. Этот секрет нужно было хранить до конца.

Ляся была менталисткой, это стало понятно в ту же секунду, когда наваждение развеялось. Специально или нет, но она