Читать книгу "Бывает и так - Сергей Данилов"

тайнику, тихонечко разгрести пальцами верхний слой почвы и с замиранием сердца наблюдать, как в солнечных лучах блестит и переливается бесценное изумрудное сокровище.

Начало жизненного пути сопровождается разорванными о соседские заборы брюками и насквозь промокшими ботинками. Плохо начищенная обувь "просит каши" из-за беспрестанного пинания всех встреченных предметов. Округлые камни непременно становятся футбольными мячами, высокие загородки берутся штурмом с диким криком и оглушительным гиканьем, пусть даже не сразу…

Первые детские переживания связаны с противной манной кашей. По странным, поистине изуверским педагогическим соображениям, взрослые заставляли есть её почти каждое утро. Интересно, подозревали ли они, сколько сырых, плохо проваренных комков в ней встречалось? Комковатая каша, вопреки всем ласковым уговорам и нешуточным угрозам, не желала лезть в горло и настырно просилась обратно. Приходилось зажмуриваться, натужно глотать ложку за ложкой целиком, не разжёвывая и не чувствуя вкуса, боясь при этом, что тебя может стошнить у всех на глазах прямо за столом.

Ну и, конечно, девчонки. Во время тихого часа спишь рядом с ними в общей спальной комнате. Но что обидно, эти хныкалки и ябеды иногда оказываются сообразительнее тебя. Перед сном строгая воспитательница настоятельно рекомендует лечь на бок и положить обе ладошки под щёку. Почему-то у всех это получается легко и быстро, а ты, привыкший засыпать на спине и с раскинутыми в стороны руками, никак не можешь понять, как засунуть сразу две ладони под одну щёку. Девчонки, лежащие рядом, начинают гадко хихикать над твоей бестолковостью. Раздосадованная воспитательница нервно хватает твои руки и укладывает их, как требует её педагогическая прихоть. От этого публичного унижения ты расстраиваешься и долго не можешь заснуть.

После тихого часа у тебя новое откровение, и оно опять связано с девчонками. Ты случайно замечаешь, что они ходят в туалет совсем не как мальчики. Для этих целей у них предусмотрена совершенно другая выпускная система. Ты вдруг подсознательно ощущаешь, что за этим скрывается какая-то великая тайна, которую предстоит постичь самостоятельно, без помощи взрослых. Обычно ты круглосуточно, словно из рога изобилия, засыпаешь родителей разнообразными вопросами — неожиданными, дурацкими, заковыристыми и самыми простыми. В этом же случае впервые почему-то не требуешь у них подробных разъяснений. Промолчав, удивлённый и озадаченный, ты остаёшься один на один с этой загадочной проблемой.

…В переполненном общем вагоне не очень-то удобно. Тут слишком много пассажиров: они разместились во всех углах, приходят и уходят, едут до незначительных станций — каждый со своей объёмистой поклажей.

Среди них ворчливые соседи по коммунальной квартире, чей монотонный бубнёж не даёт тебе подолгу находиться в ванной комнате. Недовольство соседей торопит, мешает пускать самодельные бумажные кораблики и нырять под воду, представляя себя героическим исследователем морских глубин.

Здесь же и улыбчивые жильцы с верхней лестничной площадки, которые каждый раз при встрече интересуются состоянием твоих маленьких дел и всё время норовят потрепать по жёсткому, медленно отрастающему ёжику.

В вагоне тебя окружает множество знакомых и почти незнакомых людей, они наведываются к твоим родителям и бабушке. Ты вынужден делить с ними узкую жёсткую полку и есть за одним миниатюрным откидным столиком. Тебе славно среди этого разношёрстного люда, хотя ты и не отдаёшь себе отчёта, почему тебе так комфортно с ними. Просто тебе приятно встречать множество людей. Ты с удовольствием общаешься с родителями ровесников и доверительно рассказываешь им о своих крошечных проблемах. На прошлой неделе, например, делали Пирке, было больно, а главное, страшновато из-за раздувшейся «пуговки». А молоко в саду на полдник всегда дают с пенкой, именно по этой причине ты его не пьёшь, хотя тебе и нравится вкус.

Ты живёшь в тесноте, но не в обиде. Ты не имеешь претензий к посторонним людям, которые круглые сутки толкутся вокруг тебя, переставляют с места на место твои скромные пожитки, мешают удобно развалиться на полке. Целыми днями ты играешь и хохочешь. Очень быстро привыкаешь к пёстрому, беспокойному образу жизни. Влюбляешься в балаганный вагон настолько, что даже не представляешь другой, размеренной и тихой жизни.

Ты не ставишь перед собой определённой цели, а поступаешь так, как делают все вокруг. Например, обожаешь меняться разноцветными фантиками от конфет и календариками с переливающимися изображениями, собирать значки и спичечные этикетки, хотя до конца не понимаешь, какой в этом глубинный смысл. Вместе с ребятами по многу часов проводишь в местной филателистической лавке, рассматривая выставленные под витринным стеклом почтовые марки. Вы спорите, какие из них красивее и ценнее. В десятый раз пересчитываете зажатую в кулачке мелочь, прекрасно понимая, что на все наборы денег точно не хватит, и значит, предстоит сложный выбор между спортивной серией, выпущенной Монгол шуудан, и военными кораблями от Почты СССР.

Конечно, вы играете в «войнушку». Ты с удовольствием раздаёшь свои пластмассовые пистолеты и автоматы каждому, кто только об этом попросит, чтобы предстоящая игра была похожа на взаправдашний бой. В нём все малолетние участники должны быть вооружены «до зубов», иначе «чужие» обязательно прорвутся, а «наши» проиграют. Естественно, ты представляешь себя в роли легендарного разведчика, выполняющего самое главное, особо секретное задание. Злобные враги окружают со всех сторон, но тебе каждый раз удаётся вырваться из плотного неприятельского кольца, перебить огромное число преследователей и захватить в плен хитрого вражеского шпиона.

Сутки представляются тебе такими длинными, что способны вместить целую жизнь. Время в твоём измерении тянется, словно резиновое. Тебе кажется, что скорый поезд еле-еле тащится: слишком часто тормозит и беспричинно простаивает на семафорах. Ты готов лично подталкивать его сзади или тянуть спереди, лишь бы он помчался быстрее. Ведь там, в будущем, ждёт столько новых знаний, чувств и открытий, что тебе просто не терпится скорее повзрослеть.

За запылёнными окнами поезда пролетают большие и малые станции, а иногда состав на несколько минут останавливается на них. Тебе интересно наблюдать сквозь вагонное стекло, как мельтешат на станционной платформе незнакомые люди, как они что-то кричат друг другу, призывно машут руками и суетятся. Вон у полной старушки в белом платке рассыпались яблоки. Словно гигантские жёлто-красные бусы, они раскатились во все стороны по бетонной плите. Бабуля в панике, охая и причитая, комично подобрав подол длинной юбки, собирает их во внушительных размеров плетёную корзину, при этом ежесекундно поднимает голову и с тревогой оглядывается на готовый отправиться состав.

А у усатого мужчины в тёмном костюме и клетчатой рубашке без галстука другая неприятность: от почтенных лет кожаного чемодана, наполненного чем-то тяжёлым сверх всякой меры, внезапно оторвалась ручка. Солидного вида гражданин, покраснев, чертыхаясь и матерясь, то толкает неподъёмный баул впереди