Читать книгу "Чёрные цветы - Николь Лесперанс"

удалось найти исторических или археологических сведений о его коренном населении.

Оставалось лишь удивляться тому, что за тысячи лет никто не поселился на этом клочке суши с отличным пляжем и сенотом, полным чистой пресной воды.

В местной акватории учёные обнаружили странные, чрезвычайно неустойчивые магнитные поля, сбивающие с толку навигационные приборы, отчего суда начинали двигаться по бесконечной спирали. В совокупности с сильными течениями, резкими сменами погоды и необычно высокими волнами высадка на остров, как правило, связана с серьёзными трудностями.

В точности как недавно сказал Билли: остров словно сам не желает, чтобы на нём жили люди. Услышь я что-то подобное неделю назад – подняла бы этого человека на смех. И с научной точки зрения это звучало как полная чушь. Потому что остров – не более чем кучка скал, песка и пальмовых рощ посреди океана – и не может решать, кого пускать на свои берега.

Однако по необъяснимой причине я не воспринимала больше остров Евлалии как просто кучку камней, песка и пальм. Ночью Шон сказал, что я понравилась острову, и мне ужасно хотелось, чтобы это было правдой – какой бы чушью ни казалось.

Или просто дело в том, что я снова страдаю от обезвоживания. Обречённо вздохнув, я открутила крышку на бутылке с водой и ополовинила её, прежде чем вернуться к чтению. Через несколько страниц я нашла репродукцию с карандашного наброска белокурой девочки с обложки. Она сидела на толстой ветке дерева, одетая в свободную рубашку и поношенные мужские брюки. Наверное, одежда досталась ей от матросов, высадившихся на острове. Миловидная и совсем юная, несмотря на странные белые волосы, – ей явно было не больше семнадцати лет.

Портрет Евлалии, выполнен И. Бурком, лето 1762.

Что-то мелкое ударило меня по затылку и упало на полотенце. Блестящий чёрный орешек. Я заложила страницу ленточкой, оставленной Мелиндой, и выпрямилась.

– Билли?

В ответ ветки ближнего куста затряслись и зазвенел детский смех.

– Стой! – Я мигом вскочила и натянула шорты. – Не убегай!

– Ты водишь! – беспечно ответили мне.

– Нет, я не хочу играть… я просто хочу поговорить. – Я схватила с земли шлёпанцы и ринулась в ставшие неподвижными кусты, позабыв про полотенце и книгу.

– Девочка? – окликнула я. – Ты здесь?

Нет ответа.

– Пожалуйста, не убегай! – Я надела шлёпанцы. – Ну хорошо, давай поиграем, если хочешь. И я буду водить. До скольких мне считать?

Из куста лимонно-жёлтых лилий появилась ящерица и полезла вверх по древесному стволу.

– До двадцати? – спросила я. – До тридцати?

– До двадцати одиннадцатых! – пискнула девочка и ринулась наутёк через кусты.

– Хорошо. – Я прислонилась к стволу и закрыла глаза руками. – Один… два… три…

Досчитав до пяти, я оглянулась. Хотя ветра не было и в помине, ветки кустов раскачивались гораздо сильнее, чем если бы их потревожила убегавшая малышка. Как будто сам остров участвовал в игре, помогая ей прятаться.

– Восемнадцать… девятнадцать… – я повернулась и стала пробираться сквозь густую листву. Моментально измазавшись соком, я невольно ускорила шаг.

– Двадцать девять… двадцать десять… – оказавшись на полянке, я поискала отпечатки на земле, прежде чем осмотреть кроны над головою. Там выписывали ленивые спирали сотни бабочек и прочих любителей сладкого. – Двадцать одиннадцать! Кто не спрятался, я не виновата!

Откуда-то из лесной чащи раздался вопль. Я ринулась туда, отталкивая от себя ветки, сшибая бабочек, стараясь пробиться напрямую в самое сердце острова.

– Смотри, прячься хорошенько! – крикнула я. – Потому что я вожу лучше всех!

Её хихиканье горохом рассыпалось под пологом леса, и я ориентировалась на него, пока не выскочила на узкую тропку, по которой мы вчера ехали на гольф-каре.

– Кто не спрятался, я не виновата! – повторила я.

– Ни за что меня не найдёшь! – взвизгнула она.

К тому времени, как я добралась до долины с развалинами дома Уэллсов, липкий пот стекал у меня по шее в три ручья. Я бегом спустилась к дому, но стоило проскочить в окно, заплетённое корнями, как по коже пополз холодный, пропахший мхом воздух. Из-за дома послышался сдавленный писк.

– Ага, вот ты где! – крикнула я.

Писк превратился и хихиканье, какое-то очень уж визгливое и восторженное. И не очень человеческое. Мне стало не по себе, и даже захотелось развернуться на месте и сбежать обратно на пляж. Через кухню наружу пронёсся вихрь каких-то серых лохмотьев. Но стоило мне кинуться вдогонку, как нога зацепилась за корень, которого явно не было там секунду назад – и я кубарем покатилась по земле.

– Осторожнее! – Её голос так неожиданно стал совершенно безразличным, что я остолбенела.

«Ааа-ди-ди-ди!» – заливались птицы.

Я встала, выпуталась из корня толщиной не меньше моей руки, и лишь потом смогла шагнуть в дом. Раздражающее детское хихиканье слышалось откуда-то слева, но я не смогла ничего разглядеть в той стороне.

– Плоховато ты водишь! – прошептала она.

И тут мой взгляд прикипел к серому личику: подбородок упирался в землю, а на лбу расположился здоровенный паук. И что-то в этом лице было очень, очень неправильным.

Это было лицо трупа.

При виде того, как раскрывается чёрный провал рта, я сама подавилась истошным воплем. Это было совершенно невозможным, но я ещё никогда в жизни не была так уверена в том, что вижу мертвеца. Я не обезвожена и не в бреду. И Билли не вешал мне на уши лапшу. Я играю в прятки с мёртвой девочкой.

– В… Вайолет? – Я присела на корточки, поскольку ноги меня не держали.

– Что? – Её беззубый оскал стал ещё шире.

– Как ты это делаешь? – Я снова сглотнула комок в горле. – Как будто ты… будто ты взяла голову и положила на землю. Ты ведь не можешь просто снять голову, правда?

Она буквально взвыла от хохота, а потом её голова поднялась с земли, и стали видны плечи. Остальное тело также принадлежало трупу: испачканное в земле, с обвисшей кожей, покрытой синими пятнами. Ростом она была ровно с мою кузину, отчего мне сделалось ещё страшнее. Даже подумать о том, что Грейс могла бы выглядеть вот так, казалось невозможным, и мне едва хватало выдержки, чтобы не обратиться в бегство. Честное слово: если бы я с самого начала могла бы вот так рассмотреть Вайолет, в жизни не отважилась бы гоняться за нею по лесам.

– Я спряталась на лестнице, – прошептала она, сняла паука со лба и сунула его в карман фартучка. – Смотри!

Она показывала на что-то у себя под ногами, но я не смогла двинуться с места.

– Не бойся, – продолжала она. – Мама не любит, когда мы играем на