Читать книгу "Полнолуние - Светлана Поделинская"

не сможет уберечь ее от уготованной судьбы. Ненависть Элеоноры к младшей дочери теперь была понятна и даже, наверное, оправданна. За всю жизнь Лаура не услышала от матери ни одного ласкового слова, не получила ни единого проявления нежности. Впрочем, от Эдгара в ней теперь было больше, чем от Филиппа и Элеоноры, вместе взятых. Лаура оказалась отделена от старого привычного мира пропастью, полной крови, и только Эдгар остался на ее стороне.

Смерть Мариэдит засвидетельствовали как самоубийство, и ее тело в цинковом гробу отправили в Америку. В остальном день прошел спокойно, насколько это возможно при таких обстоятельствах. Лаура уже не думала о Мариэдит, оплакав свою первую жертву, и в ней начали намечаться неуловимые перемены. Девушка томилась в ожидании ночи.

Когда стемнело и в здании «Магдалы» погасили огни, Лаура выскользнула из своей комнаты и легкой поступью направилась в сторону замка. Она почти позабыла прошлую жизнь и наслаждалась красотой лунной ночи. Впитывала незнакомые звуки и запахи, которые измененное сознание распознавало как родные, словно у нее прежде была другая жизнь и иное воплощение. Под покровом мрака Лаура различала призрачные очертания цветущих деревьев и мигающие огоньки ближайшей деревни. Улавливала прелые запахи болот, слышала глухой шелест листвы и отзывалась душой на загадочный переклик ночных птиц. Идя вдоль озера, она даже разглядела выпь, скрывающуюся среди камышей. Мимо Лауры бесшумно пронеслась летучая мышь, похожая на лоскуток темноты, и задела ее за плечо. Девушке тоже хотелось воспарить в ночное небо, но летать она пока не умела. Дорога до замка заняла около часа неспешным шагом.

Эдгар ждал ее. Он отворил дверь, и Лаура сразу очутилась в его объятиях.

– Я рад, что ты пришла. Пора начать учиться, Лаура.

Он взял ее за руку и отвел наверх, в спальню, где стояло большое зеркало.

– Зеркала – нечто большее, чем кажутся, они имеют магические свойства. Из любой отражающей поверхности можно создать портал. Через это зеркало кровь Элеоноры перешла к тебе.

– То есть это я виновата в смерти родителей? – встревожилась Лаура.

Эдгар повернулся к ней и решительно возразил:

– Нет. Ты ни в чем не виновата, запомни это раз и навсегда. То, что произошло, было неминуемо и закономерно. С помощью своего отражения ты можешь перейти на другую сторону, – продолжал он, – перенестись в другое место – телепортироваться, если угодно. Попробуй!

Лаура вытянула руку, и блестящая поверхность слабо задрожала от ее прикосновения.

– Ты пока не умеешь ничего делать, но уже его чувствуешь, это прекрасно. В случае опасности ты можешь уйти сквозь зеркало или почерпнуть в нем нужную энергию. Разбив зеркало, ты вызовешь разрушительный взрыв. Существует поверье, что вампиры не отражаются в зеркалах, но это неправда. Зеркала – наши друзья, особенно такие старые.

– А что насчет чеснока, серебра, осинового кола? – спросила Лаура, вспомнив фильмы о Дракуле.

– Про чеснок ерунда, просто неприятный запах. А вот про серебро правда, оно для нас сильный аллерген. Про осиновый кол я не уверен, не пробовал, но думаю, если нам проткнуть сердце и отрезать голову, наше существование прекратится.

Они проговорили почти до утра. Эдгар с безжизненным вздохом глянул в окно, предчувствуя рассвет, и сказал:

– Пора готовиться ко сну.

Предвидя свое смущение, Лаура захватила любимую пижаму, мягкую и уютную, с нарисованными совами. Девушке была остро необходима какая-то привычная вещь, принадлежавшая только ей.

– Как это мило, – улыбнулся Эдгар при взгляде на Лауру, – какое ты еще дитя в душе.

Рассвет надвигался неотвратимо, и белый призрак утра возник между ними. Луна таяла в темных небесах, как кусок сахара в чашке чая. Лаура почувствовала холод, туманный и удушливый, почти неосознаваемый. Кровь густела в венах, облачко ее дыхания стыло в воздухе, и жизнь медленно прекращала пульсировать в теле Лауры.

– Мне холодно, – тихо сказала она.

В посветлевших глазах Эдгара сквозило сочувствие.

– Тебя покидает жизнь, к сожалению, это неизбежно. Моя смерть была гораздо менее приятной, чем твоя. Я постарался убить тебя нежно, но смерть – это всегда смерть, никуда от нее не деться. Придется потерпеть. Со временем ты привыкнешь, и будет не так больно. Я уже практически ничего не чувствую, и видения меня не беспокоят, разве что иногда. Ложись, милая, я укрою твои ножки.

Лаура медлила: мысль о том, что придется разделить с ним постель, волновала воображение, но и вызывала вполне объяснимые опасения.

Эдгар заметил ее сомнения и поспешил их развеять:

– Не бойся, я не трону тебя. Обещаю! Ты еще не готова, твои чувства незрелы. И пока ничего не можешь дать мне взамен, ты как пустой сосуд. Похожа на неоперившегося птенца. Ничего не будет, по крайней мере пока. Если хочешь, я положу между нами нож.

Лаура бледно улыбнулась:

– Не надо, я верю тебе.

Она опустилась на кровать, уткнулась лицом в подушку и свернулась клубочком, ее бил озноб. Шея леденела, и Лаура снова почувствовала, как из нее по капле уходит жизнь. На сей раз это была лишь иллюзия, созданная предрассветной мглой. Эдгар прилег рядом и не отпускал ее холодеющую руку. Рассвет навалился крышкой гроба, девушка задохнулась и канула в небытие, перед этим вспомнив мерцание глаз Эдгара в ту лунную ночь – так на Лауру глянула ее великолепная смерть.

Пробуждение наступило после восхода солнца. Сон, столь же слепой и непроглядный, как смерть, потихоньку отпускал окоченевшую Лауру. Сквозь щели неплотно задернутых портьер сочился солнечный свет, и пылинки весело плясали в его лучах. Лаура открыла глаза и ахнула: рядом с ней на кровати покоился красивый труп. Она приподнялась на локте и воспользовалась случаем, чтобы детально рассмотреть лицо Эдгара – незнакомое и любимое, лик ее сна. Лаура пристально всматривалась в аристократические черты, неподвижные в своем скульптурном совершенстве: высокие скулы, прямой нос, чувственные губы и ямочку на подбородке – такую же, как у нее. Лаура помнила из школьного курса биологии, что эта ямочка является доминантным геном, который может передаваться через поколения. Кожа у Эдгара была безупречно гладкой, хотя выглядел он не на двадцать лет, а на свои земные тридцать два. Изогнутые брови и пушистые ресницы золотились в полумраке, отливая медью. Вдруг взгляд Лауры привлекла одна деталь – на правом виске Эдгара розовел незаживающий шрам. Обычно он был прикрыт локоном, который привычно сползал на глаза. Лаура прежде не замечала этого страшного шрама, но он отчего-то притягивал ее, и она осторожно дотронулась до него кончиками пальцев. Шрам отозвался на прикосновение и запульсировал, как живой.

В этот момент Эдгар открыл глаза и увидел над