Читать книгу "Драматургия Югославии - Мирослав Крлежа"

смехотворно! Разбить все это нагромождение глупостей, разнести его в клочья, как лист истлевшей бумаги, юридически чрезвычайно просто.

П о л и ц е й с к и й  ч и н о в н и к. Страсть прослыть мученицей — прекрасная вещь. Но почему не истолковать субъективное признание госпожи в том, что она застрелила подполковника, как знак раскаяния? Отвращение к себе, к своей собственной личности может быть и верным симптомом нравственного кризиса. Она призналась, ибо ужаснулась самой себе. И покаялась.

К р и ж о в е ц. Да в чем ей раскаиваться, я вас спрашиваю, если бы она даже и застрелила этого типа? Я могу предъявить целый ряд документов о том, что покойник был преступным негодяем. Еще в период своей блестящей придворной карьеры он шантажировал цирковых наездниц и жил за их счет! Ему пришлось уйти из гвардии из-за карточных долгов, он был заурядным сутенером дамочек полусвета, он вымогал деньги у жены и у своих благодетелей, наконец, просто взламывал шкафы и сейфы! И над останками такого мерзавца кто-то еще должен каяться? Уж если речь идет о мотивах заявления госпожи, то это была ненависть, причины которой по-человечески понятны, но эта ненависть никак не является доказательством совершенного преступления. Это вне всяких дискуссий.

П о л и ц е й с к и й  ч и н о в н и к. Почему же это — не предмет для дискуссий? Откуда вы знаете, что неправда то, в чем она призналась?

К р и ж о в е ц. Она ни в чем не призналась. Она не могла признаться по той причине, что ей не в, чем признаваться. Она произнесла по телефону заведомую ложь с целью вызвать скандал, и это она проделала, должен сказать, просто виртуозно.

П о л и ц е й с к и й  ч и н о в н и к. Какой скандал, зачем скандал?

К р и ж о в е ц. Она позвонила вам, чтобы насолить мне. Классический пример непарируемого удара — как в фехтовании. Удар шпагой по голове.

П о л и ц е й с к и й  ч и н о в н и к. Как это — по голове? Зачем ей инсценировать скандал, бить вас по голове?!

К р и ж о в е ц. По причинам интимного свойства, по мотивам, о которых я не собирался говорить, но, раз уж госпожа упорствует и не проявляет никаких признаков пробуждения из своего сомнамбулического состояния, — пожалуйста… Если это уж необходимо, наверное, уместнее мне начать говорить и признаться во всем. Дело деликатное, но не настолько загадочное, чтобы ничего нельзя было объяснить.

П о л и ц е й с к и й  ч и н о в н и к. Пока мы не услышим объяснений госпожи Ленбах, меня абсолютно не интересуют детали ваших интимных отношений. Пока она хранит демонстративное молчание, меня касается только то, что должно меня интересовать по закону.

К р и ж о в е ц. Разумеется! Только на вашем месте я не строил бы грандиозный судебный процесс на банальнейшей сцене ревности. Это попросту наивно. Женщина — что, в конце концов, понятно после всех этих шоков — потеряла власть над своими нервами, а к тому же еще случилось так, что я не был на ужине в «Гранд-отеле», как я ей говорил, я был у одной своей знакомой, графини Маклаковой! Госпожа раскрыла мою интимную связь с этой дамой, а в таких обстоятельствах, бог мой, дело доходит и до серной кислоты, а не только до дурацких звонков по телефону. И нечего создавать криминальный процесс на невменяемой выходке темпераментной женщины! Вы смотрите на меня так, будто не верите? Графиня Изабелла Георгиевна Маклакова, пожалуйста, прошу, у графини есть на квартире телефон, и вы в любую минуту можете установить ее личность. Пожалуйста, проверьте, кстати, и то, провел ли я у графини весь вечер, до без двадцати час. Когда же я в конце концов добрался до госпожи баронессы, которая меня искала по всему городу, и когда выяснилось, что я не был на деловом ужине в «Гранд-отеле», а был у графини, то дело приняло скандальный оборот. Это и привело к темпераментному, возможно, чуть более темпераментному, чем следовало бы, звонку в полицию. Это должно было стать своего рода реваншем за мучительный вечер и ночь, проведенные баронессой, пока она меня ждала. Пока я там музицировал у графини, госпожу истязали в полиции инквизиторы, и так далее и так далее…

П о л и ц е й с к и й  ч и н о в н и к. Как, вы сказали, фамилия этой вашей знакомой?

К р и ж о в е ц. Графиня Изабелла Георгиевна Маклакова.

П о л и ц е й с к и й  ч и н о в н и к. Георгина Маклакова? Я, кажется, знаю эту барышню. Она состоит у нас на учете.

К р и ж о в е ц. Как?!

П о л и ц е й с к и й  ч и н о в н и к. Георгина Маклакова, женщина средних лет, волосы рыжие, рост средний, особых примет нет, — у нас на нее досье. Ее собирались выслать за кое-какие дела, но потом, после вмешательства высших военных чинов, это было приостановлено. Обвинения были самые разнообразные — кокаин, аморальный образ жизни, детоубийство. Детоубийство, правда, не было доказано…

К р и ж о в е ц. Не может быть! Возможно, доктор, речь идет о какой-то другой особе? Здесь наверняка какая-то путаница. Дама, о которой я говорю, — внучка графа Маклакова, адмирала, сыгравшего важную роль в ходе Крымской войны. О нем упоминает Толстой в своих «Севастопольских рассказах». Нет-нет, это, несомненно, какое-то недоразумение. Это невозможно… Собственно, у меня с собой ее фото, будьте любезны, проверьте. (Нервным жестом вынимает из кармана бумажник, из которого выпадает несколько снимков и писем.)

Лаура, отвернувшись от портрета матери, в оцепенении наблюдает за возбужденным диалогом Крижовца с чиновником. Затем подходит ближе. Когда из бумажника Крижовца посыпались бумаги, она инстинктивно нагнулась, чтобы помочь ему их собрать, вздрогнула, точно уколотая иглой, и ловким движением подхватила несколько снимков, упавших так далеко, что Крижовец не смог ей помешать. С большим интересом рассматривает одну из фотографий.

П о л и ц е й с к и й  ч и н о в н и к (тоже нагнулся, чтобы помочь Крижовцу собрать бумаги, и, сняв очки типичным жестом близорукого человека, тоже с любопытством рассматривает фотографию. Пожав плечами, возвращает фотографию Крижовцу). Весьма сожалею, господин доктор, но особа на этой фотографии и есть, вне всякого сомнения, та самая Георгина Маклакова.

К р и ж о в е ц. Это уж и вовсе таинственно! Графиня Маклакова, внучка адмирала, живет вместе со своей бабушкой, княгиней Володарской, круг их знакомых составляют княгини Долгорукова и Голенищева-Кутузова.

П о л и ц е й с к и й  ч и н о в н и к. Георгина Маклакова, насколько мне известно, — имя вымышленное. Она называет себя, то урожденной Плеттнер, то урожденной Ивашкевич, а на самом деле ее имя — Ванда Хованщева, она дочь железнодорожника Петра Хованщева, по национальности русина. В 1914 году, когда в Западную Украину вошли русские, она гостила у своей бабушки в Черновицах, и таким образом она оказалась на русской территории… К нам же она явилась из Вены, где работала в каком-то хоре балалаечников, и сразу получила известность в ночных барах как опытная девушка для развлечений. Мне очень жаль, но мои сведения об этой барышне именно таковы…

К р и ж о в е ц (сконфуженный). Загадочная история. Но раз уж наш разговор принял столь нескромный оборот, скажите, что за военные интересуются этой дамой?

П о л и ц е й с к и й  ч и н о в н и к. Один армейский генерал, один дивизионный — вообще, барышня пользуется большим успехом у генералитета, и это весьма укрепило ее положение в