Читать книгу "Детство и школа. 1932—1949. Стихи разных лет - Владимир Георгиевич Фалеев"

(и меня тоже, конечно) было прицепиться к саням, а иногда и к грузовику, чтобы лихо скользить за ними на подошвах валенок. Для этого полагалось соорудить крючок из куска проволоки.

Уловив момент, когда лошадь замедляла ход, надо было незаметно для возницы прицепиться крючком к задку саней и присесть пониже, чтобы тебя не заметили. Лошадь набирала скорость, и только ветер свистел в ушах! Главное искусство было в том, чтобы вовремя и незаметно отцепиться. Сколько помню, все эти штуки, слава Богу, ни разу не кончились какими-нибудь травмами. А вот я однажды попал в другую историю.

Возница розвальней заметил, как я забросил свой крючок за его санки, и решил проучить мальчишку. Резко набрав скорость, он понесся по улицам. Время от времени он выкрикивал какие-то, тогда мне еще не известные слова из русского фольклора. Да так, что мне только и оставалось, что из всех сил стараться удержать равновесие и не упасть, чтобы не расшибиться. Сумерничало, а сани все неслись и неслись в какую-то незнакомую мне часть города. Жалко было бросать крючок, да и скорость не позволяла. Когда я все же улучил момент и на одном из поворотов отцепился, было уже совсем темно. Спас меня здоровенный сугроб, к счастью не очень жесткий.

Долго я брел по занесенным снегом пустым улочкам, пока каким-то чудом не добрался до своей милой Советской. Повезло. Дома меня тоже особенно не ругали: бедная мама все силы отдавала возне с малышом и на меня ей их уже не хватало. Оглядываясь назад, на те военные годы, удивляешься, сколько может выдержать человек! Недоедали, боролись с холодом, теснотой и неудобством жизни в проходной комнате, зная, что стесняем хоть и родственников, но все же уже немолодых усталых людей. И чудо: маленький мой брат ни разу ничем не болел, рос нормальным горластым пацаном. А что теперь? Все есть, а дети слабенькие и не очень здоровые…

Зима подходила к концу. Учился я с удовольствием, отметки были хорошими, хоть этим мама могла быть довольна. Иногда дядя брал меня с собой в театр. Не помню, репетиции это были, или спектакли, но впечатлений никаких у меня от театра не осталось. Заметьте – на всю жизнь. Я стесняюсь говорить о своем равнодушии к театру. Согласитесь, это стыдно для интеллигентного человека, но так уж вышло.

У каждого из нас есть какие-то свои личные предпочтения. Сейчас выбор гораздо больше, и оттого один увлекается кино, другого не оторвешь от телевизора или компьютерных игр, а третий – завзятый театрал. Я люблю музыку. Больше классическую.

Мы с моей женой Светланой обожаем песни – русские, советские, хорошие современные.

А вот на спектакли драматических театров почти не ходим.

Недавно прочитал, что в это же время в эвакуации в Чкалове был с родителями Мстислав Ростропович. Ему тогда исполнилось 14 лет, он занимался виолончелью в музыкальном училище, которое ныне носит его имя. Вот он-то наверняка с удовольствием посещал театр. И стал всемирной знаменитостью. Делайте выводы.

После разгрома немцев под Москвой дела на фронте пошли лучше. В столицу потихоньку стали возвращаться предприятия и люди. Отец к тому времени уже хорошо отремонтировал нашу, поврежденную бомбой, комнату, и решил, что пора семье, что называется, воссоединится. Стали готовиться к возвращению и мы. Но прежде я расскажу об одном случае, который мог окончиться для меня вовсе не так благополучно.

Третий свой класс я без проблем окончил с пятерками. Город сбросил с себя зимний наряд, зазеленели деревья, погода, как и полагается в зоне континентального климата, резко сменилась на жару. К середине июля вода в Урале согрелась так, что можно стало купаться. Школьные мои товарищи нашли местечко на берегу, куда не раз ходили плавать. Звали и меня, но все как-то не получалось.

Но в тот памятный день я упросил маму, и отправился к друзьям. Я уже говорил, как доставалось тогда моей маме: заботы о малыше, тяжелый быт, беспокойство об оставленном в Москве муже… Я хорошо понимаю, что был как бы на втором плане. Не чувствовал этого тогда, и не осуждаю, не дай Бог, маму и теперь. Мама, занятая домашними хлопотами, махнула рукой: «Иди, только возвращайся не поздно!»

Дом наш на Советской стоял всего в нескольких кварталах от берега Урала, поэтому я особенно не озадачивался формой одежды. День был очень жарким. Прямо из дома в одних трусишках я так и отправился к приятелям. Место, которое они выбрали для купания, находилось правее створа пешеходного моста на другой берег реки. Сам мост был наплавным, его ежегодно либо разводили перед паводком, либо паводок его сносил.

В тот день восстановлен он еще не был. Рассматривая сейчас план Оренбурга, я не только обнаружил мост на том же месте, но и увидел вместо деревянного фото красавца вантового белоснежного моста. Я увидел, что на нем установлен памятный знак границы между Европой и Азией (что, впрочем, не признается Русским Географическим Обществом, которое считает Оренбург полностью европейским городом).

Ныне этот участок берега Урала благоустроен, на нижней террасе проложены рельсы и установлен оригинальный павильон детской железной дороги. А тогда была просто песчаная отмель, где и устроились ниже стоявшей на берегу церкви мои приятели. Мы искупались. Ребята, поиграв во что-то на берегу, сказали, что им пора идти домой. Я остался. Тут-то все и произошло. Видно, Провидению угодно было в этот раз (как, впрочем, и в нескольких других случаях) оставить меня в живых.

Войдя в воду, я поплыл, и как-то незаметно оказался далеко от берега. А когда оглянулся назад, вдруг испугался, что не смогу вернуться обратно. Неожиданно для себя рванул из не слишком больших своих силенок не назад, а на другую сторону реки. Надо сказать, что к этому времени я чувствовал себя на воде уже довольно уверенно. Спасибо папе, который постоянно, когда мы бывали на подмосковных водоемах, учил меня плавать. Но через несколько минут я испугался уже всерьез, и было чему. Кричать о помощи было бесполезно – на берегу уже никого не было…Заметьте, мне было всего 10 лет!

В такие моменты чувства обостряются до предела. Хорошо помню до сих пор, что в голове пронеслись обрывки кадров из кинофильма «Чапаев» – он плывет, в него стреляют, он тонет… Надо сказать, что течение в Урале довольно сильное, и меня стало заметно сносить вниз. Вдруг я заметил, что река тащит меня мимо небольшого мыса, за которым справа виднелся достаточно широкий залив. В голове мелькнуло: «Пронесет мимо,