Читать книгу "Сарматские хроники. Бежать нельзя остаться - Евгения Говоркова-Никифорова"

продлить агонию молодого воина, усилив его муки, насколько это было возможно. Поэтому последний бросок Майпранга он даже не успел увидеть, а только почувствовал, как вонзается горячее жало клинка в его плоть, и ещё, и ещё…

Но не хотел вожак уходить к Аресу в одиночестве. И уже зная, что умирает, занёс руку с костяным ножом для последнего рокового удара, чтобы забрать ненавистного щенка с собой. Не видел этого Майпранг, без сил ничком лежавший на земле. Не увидел он и того, как бросилась Аглая между ним и Катиаром, закрывая и принимая удар на себя…

«Табити!» – выдохнула толпа непонятное слово, а потом над пустошью повисла тишина. Слышно было, как потрескивает, чадя, один из факелов. Оцепенели на мгновение видавшие виды волки, бесстрашные воины, видя, как хрупкая женская фигурка падает на лежащего на земле Майпранга, мешая свою и его кровь. Как испускает последний вздох поверженный Катиар. И как ударяет посохом старый жрец:

– Боги сделали свой выбор!…

Будто пробудились в один миг ото сна сарматы, засуетились, оттаскивая куда-то в темноту тело Катиара, Ятрагор же склонился над Майпрангом и приложил руку к его груди:

– Жив! В шатёр его, быстро!!!

Воины поспешили, бережно и аккуратно перенося раненого. За ними, размазывая по лицу кровь и слёзы, ковыляла Аглая, поддерживаемая Оргой. Ятрагор только быстрый взгляд бросил на её ранение, а потом немедленно занялся молодым волком…

…Спасла, видимо, природная везучесть. Неуклюже свалившись мешком, Аглая умудрилась заслонить Майпранга собой, а вот Катиар такого дикого манёвра с её стороны никак не ожидал! Острый клинок, вскользь пройдя вдоль ключицы девушки, лишь чуть коснулся плеча молодого воина, а потом выпал из ослабевших пальцев бывшего вожака.

И сейчас «героиню дня» колотило, как в лихорадке, пока Орга волокла её прочь от залитой кровью арены битвы. Волнуясь, сарматка, как всегда, напрочь забывала русские слова, а потому беспрерывно лопотала что-то успокаивающе на своём наречии, обнимая и поддерживая Аглаю…

…А в шатре уже вовсю кипела работа. Пока пара помощников хлопотала над Майпрангом, смывая кровь и грязь с израненного тела, Ятрагор колдовал над зельем, обязанным поддержать уходящие силы молодого сармата. Раны рваные, да глубокие, много крови потеряно, не ушить такие – жизнь по каплям уйти может. А ушить, все лоскуты кожи воедино собрав, – большое умение требуется!…

– Дай я сделаю, Ятрагор!

Жрец недоумённо поднял глаза на руку Аглаи, протянутую за иглой.

– Дай я зашью, я умею…

Там, в её «прежней» жизни коллеги в больнице подшучивали, что Аглая не шьёт, а чуть ли не крестиком вышивает. К сложным операциям её пока не допускали, а вот шить – пожалуйста! Вот и шила она, самозабвенно и мастерски доведя это до своеобразного искусства. И сейчас это искусство могло пригодиться!

Секунду помедлив, Ятрагор утвердительно кивнул. Влив в рот Аглае пару глотков какого-то снадобья и быстро соорудив что-то наподобие повязки на её ключицу, жрец подпустил её к раненому воину. Стиснув зубы и стараясь не смотреть на бледное лицо Майпранга, Аглая уверенно орудовала иглой, ушивая послойно повреждённые сосуды, мышцы, кожу, и стараясь не думать вожделенно о хорошеньком курсе антибиотиков. Да-а… От перитонита в эти далёкие времена погибали, наверняка, немногим меньше, чем от вражеского клинка. Оставалось уповать на чудодейственные целебные отвары Ятрагора и сомнительную помощь местных богов…

Скоро в шатре наступила тишина. Выставив на улицу всех добровольных помощников, жрец более пристально осмотрел рану Аглаи, собственноручно наложил пару-тройку стежков кривой иглой устрашающего вида и, заставив девушку выпить очередную порцию целебного зелья, попытался прогнать её спать. Однако встретившись с умоляющим серо-зелёным взглядом, осёкся и, отведя глаза в сторону, молча вышел наружу…

…Долго стая пребывала в тревоге и волнении. Долго волки старались обходить стороной шатёр, где шла борьба между Жизнью и Смертью, и осунувшегося Ятрагора, принимавшего в этой борьбе самое непосредственное участие. Наконец, к вечеру десятого дня, откинув полог, вышел жрец к толпе собравшихся молчаливых сарматов и возвестил:

– Жив вожак! Значит, и стае жить!…

***

…Солнечный луч щекотал его веки. Какое забытое ощущение!… Когда он видел солнце последний раз?… Давно…

Открывать глаза не хотелось. Хотелось вот так лежать в мягком тепле и, ни о чём не заботясь, ловить на лице солнечные блики… Но рядом было нечто, что мешало полностью расслабиться. Нечто возилось и периодически тяжко вздыхало.

Майпранг открыл один глаз, потом второй. Возня рядом мгновенно прекратилась. Нечто шумно выдохнуло и замерло. С неохотой повернув голову, сармат встретился взглядом с круглыми, как плошки, серо-зелёными глазами. Внезапно ему стало весело – вспомнился лес, скала и первая встреча. Когда это было?… Давно… ТАК таращить глаза мог только один человек. И этот человек был сейчас рядом с ним!

В голове завертелась карусель ярких картинок: море, поединок, Катиар, ослепляющая белая вспышка от внезапной резкой боли, грязный кулак, наотмашь бьющий Аглаю в лицо, последний нечеловеческий рывок и чьи-то умелые руки, споро зашивающие его окровавленный бок… Майпранг прикрыл глаза.

– Сколько времени я…

– Десять дней. Полторы седмицы по-вашему, – голос Аглаи чуть заметно подрагивал.

Он потрогал повязку на груди – сухая. Потом вновь перевёл взгляд на девушку – бросились в глаза заострившиеся черты лица. Из-под расстёгнутого воротника льняной рубахи был виден свежий шрам.

– Что это? – волк указал взглядом.

Аглая заметно смутилась:

– Так… Зацепило…

Она наспех пыталась застегнуть воротник.

– Что зацепило? – Майпранг с усилием поднял руку и сжал её ладонь.

Во-первых, не нравилось, что она что-то скрывает. А во-вторых… не хотелось видеть застёгнутый воротник рубахи. Хотелось… Так, сейчас точно не до этого!

Майпранг отвёл глаза и тихонько ухмыльнулся.

– Чего смешного? – проворчала Аглая.

Ну, конечно! Нет бы броситься к нему на шею, ну, как тогда, перед боем: жив, мол, очнулся, любезный друг!… Она рада вообще, что он выжил???

Оба замерли на мгновение, а потом… неожиданно прыснули со смеху. Майпранг придерживал повязку и временами морщился – давала о себе знать свежезажившая рана. Аглая, отводя глаза в сторону, прятала слёзы – наверное, тоже от смеха…

Внезапно полог шатра зашевелился. Ятрагор, оказавшись внутри, хмуро-недоуменно уставился на них, однако увидев улыбающегося воина, мгновенно просветлел лицом:

– Майпранг! Там стая твоя собралась. Вторую седмицу под дверями стоят, ждут. Ты бы вышел к ним, коли очухался!

Волк, стиснув зубы, приподнялся. От предложенной жрецом помощи не отказался, однако перед самым выходом выпрямился и выпустил его руку – негоже вожаку перед стаей немощь свою показывать!

Его встретила заметная осенняя прохлада и множество глаз. Взгляды волков, устремлённые на него, выражали почтение и надежду – это Майпранга немного успокоило.

– Выжил вожак! Выживет стая! – Ятрагор, стоящий