Читать книгу "Обреченные обжечься - Anne Dar"

И ведь неплохой девчонкой была до тех пор…

Это не любовь. По крайне мере я не признаю существование любви в подобной форме.

Эсми Далтон была на год старше Хьюи. Они начали встречаться за два месяца до трагедии. Многие девчонки в школе высмеивали Эсми за то, что она завязала отношения с парнем младше неё – они все встречались с парнями постарше, минимум с ровесниками, но никак не с “малолетками”. Хьюи было всего тринадцать, а ей четырнадцать, но никто не сомневался в том, что они любили друг друга. В конце концов, это была первая любовь для каждого из них. Я не знаю, что бы это значило, так как у меня ещё не случилось “первой любви”, но Амелия говорит, что первая любовь самая сильная и, соответственно, самая незабываемая (она вышла замуж за прадеда по первой влюблённости и никогда об этом не жалела).

Первые полгода после аварии Эсми посещала Хьюи каждый день после школы – её подвозил наш отец. Затем её мать, узнав о том, что Руби Уотсон давно уже завязала новые отношения, забеспокоилась за Эсми и попросила нашего отца не потакать её дочери в желании видеться с парнем, лежащем в коме. В конце концов, у девочки вся жизнь впереди, многодетный отец должен был понять её, как мать-одиночку…

Отец перестал подвозить Эсми в больницу и следующие полгода она добиралась до Лондона на электричке по три-четыре раза в неделю. Затем ещё полгода она приходила к Хьюи каждые выходные (то есть два раза в неделю стабильно). Последние же полгода она приходила по субботам. Я гордилась ей, честно. Даже сейчас горжусь. Эсми провстречалась с Хьюи всего два месяца и, в отличие от Руби, состоявшей с Джереми в отношениях в три с половиной раза дольше, она не покидала своего парня на протяжении бесконечно долгих двух лет. Два года она не расставалась с Хьюи, два года приносила ему букеты ромашек (их личная фишка), два года читала ему вслух книги и год моей реабилитации заносила мне раз в неделю дешёвые шоколадки, к которым я привязалась (если только можно так сказать) не меньше, чем к ней.

Руби Уотсон же хватило всего двух месяцев, чтобы забыть о Джереми. Возможно, если бы Джереми тоже впал в кому, а не умер, Руби бы тоже, подобно Эсми, проявила свою верность. Но у нас не представилось возможности проверить эту теорию, а я не верила в то, что Руби, будь Джереми в коме, способна была бы стоять в одном ряду с Эсми, не желающей отпускать руку Хьюи.

…Эсми попрощалась с Хьюи вскоре после своего шестнадцатилетия. Я, стоя за приоткрытой дверью палаты, случайно подслушала прощание этой необычной девушки с её первой любовью. Это было трогательно – она прощалась стихами:

«В осеннем лесу, на развилке дорог,

Стоял я, задумавшись, у поворота;

Пути было два, и мир был широк,

Однако я раздвоиться не мог,

И надо было решаться на что-то.

Я выбрал дорогу, что вправо вела

И, повернув, пропадала в чащобе.

Нехоженой, что ли, она была

И больше, казалось мне, заросла;

А впрочем, заросшими были обе.

И обе манили, радуя глаз

Сухой желтизною листвы сыпучей.

Другую оставил я про запас,

Хотя и догадывался в тот час,

Что вряд ли вернуться выпадет случай.

Еще я вспомню когда-нибудь

Далекое это утро лесное:

Ведь был и другой предо мною путь,

Но я решил направо свернуть –

И это решило все остальное*».

(*Роберт Ли Фрост. Перевод Григория Кружкова).

Дослушав до конца, я на мгновение закрыла глаза и, сделав несколько шагов назад, спряталась за шкафчиком в кармане, в которым сегодня вечером стояла с Хьюи, показывая ему в окно свою машину, которая с высоты десятого этажа казалась игрушечной.

Тем воскресным утром Эсми уходила из больницы поспешно. Она переворачивала старую страницу, открывала новую, хотела жить дальше – и жила. Спустя год она стала встречаться с Оскаром Крофтоном, парнем из параллельного класса, которого я знала по внеклассным занятиям: меня оставляли после уроков из-за “хулиганских наклонностей” (чистила физиономии тем, кто из-за успехов Энтони выражал сомнения в моей гетеросексуальной ориентации), а его из-за его пристрастия к любительскому граффити, которым он разрисовал в те года половину города. Залётный был парень, но неплохой. И хотя я прекрасно понимала, что так правильно – Оскар неплохой парень и Эсми должна жить дальше – всё же мне было печально от того, что Эсми решилась на “правильную жизнь”. Скорее мне было даже не печально, а больно, однако к тому времени я уже настоятельно отрицала тот факт, что мне ещё может быть больно (куда ещё больнее?). Ещё возможно, что на самом деле мне не было ни печально, ни больно, а просто по-подростковому обидно от того, что у Эсми получалось то, что у меня в итоге так и не вышло – жить дальше.

Я была подростком, когда поняла, что “жить дальше” мне не светит. Только если мать с братьями воскреснут… Единственная надежда оставалась лишь на Хьюи. Этой надеждой я до сих пор и существовала.

Эсми сейчас двадцать пять. Она вышла замуж за Оскара Крофтона когда ей шёл двадцать первый год. Спустя полгода (ещё в больнице я заметила, что Эсми как по часам живёт полугодиями) у них родилась дочь. Девочку назвали Бони, ей сейчас уже три года, и мысль о том, что этот ребёнок мог бы быть ребёнком Хьюи, точила меня не меньше, чем мысль о том, что Джереми так же мог сейчас быть отцом ребёнка Руби…

Год назад Оскар Крофтон умер. После ночной смены напился с друзьями в баре Лондона, в котором подрабатывал охранником, после чего, пьяный в дым, упал и разбил голову о бордюр.

За год перед смертью он изменил Эсми с их соседкой. Об этом весь город гудел и, в итоге не выдержав давления общественности, эта самая соседка вскоре продала свой дом и переехала куда-то в Йоркшир. Не смотря на столь громкую измену, приобретшую едва ли не вселенский масштаб в нашем провинциальном городишке, Эсми не рассталась с Оскаром. Женщина по природе своей не способна простить мужчине измену и тем более забыть её, но, по-видимому, Эсми каким-то образом умудрилась дать Оскару второй шанс. Весь город видел, что после предательства отношения в этой паре срастаются слабо, как и все видели, что Оскар старался (вроде как он дарил ей цветы, стал ходить с ней в кафешки и подарил ей однажды полугодовой абонемент в тренажерный зал Руперта), но прежде чем всё успело бы заново “срастись” Оскар умер. Эсми осталась одна с двухлетней дочерью на руках и матерью мужа (её мать умерла ещё до её свадьбы), которая выйдя на преждевременную пенсию по состоянию здоровья взяла большую часть присмотра за внучкой на себя. Сейчас Эсми работает кассиром на городской железнодорожной станции и при помощи добродушной свекрови сводит концы с концами. В общем, ведёт жизнь среднестатистической матери-одиночки в провинциальном городке, променяв карьеру иллюстратора, о которой она мечтала, на материнство, которым наверняка довольна (со стороны она кажется любящей матерью).