Читать книгу "Естественное убийство-2. Подозреваемые - Татьяна Соломатина"

– Я люблю-у-у-у дете-е-ей, – невнятно подвывала Анжела Степановна, похожая уже скорее на подростка-недоразумение, чем на тридцатилетнюю женщину. Впрочем, ей оказалось всего двадцать пять. Просто её очень старил неумелый макияж. И рот, лишённый карандаша с помадой, оказался вполне удобоваримых человеческих размеров.

– Кроме того, я не прошла по конкурсу на романо-германский факультет университета, а в педагогический институт брали и с моим проходным баллом! – всхлипывала она в широкую грудь Северного. Точнее – в его окончательно загубленную рубашку. Как ему надоели слюнявые бабы, начиная с соколовской дочурки Дашки, ранее питавшей склонность к запихиванию предметов его туалета себе в рот. И теперь вот ещё и эта не знает, куда кинуться, кроме как ему в высококачественный и не дешёвый, между прочим, текстиль! И только засранка Соловецкая сидит в своей Калифорнии и горя не знает! Если бы она рыдала в его рубашку – он был бы счастлив. Прав Дарий со своей теорией «плача в сугробе».

– Ну и потом, я совсем не работала по специальности! – продолжала свою историю окончательно расклеившаяся Анжела Степановна. – Я работала офис-менеджером, а потом переводчиком – в одной и той же фирме. И наш хозяин недавно купил эту территорию и сделал тут пансион. Такой у него бизнес. Педагогический. Он организовывает учебные туры, подыскивает богатеньким деткам школы за границей, чаще всего в Великобритании или США, нанимает гувернанток и всё такое. Этот лагерь – его новое начинание. Он хочет расширять поле деятельности. Говорит, что чем массовее потребитель и чем дешевле продукт – тем больше доходы. Вовлекает в процесс нижний мидл-класс. Так он говорит. А меня он поставил во главе, потому что пока не нашёл нужного человека, и вообще, сказал: «Посмотрим, может, у тебя получится!» Нечего сказать – получи-и-илось! – снова завыла уже было почти успокоившаяся Анжела Степановна.

– Анжела! – Северный впервые обратился к ней по имени, без отчества. – Да что же вы ведёте себя, как глупая капризная девчонка! – он начал выходить из себя. – Вы меня уже достали, честное слово! Да вы не в слезах меня купать и не соплями обмазывать должны, а в ножки поклониться за то, что я вообще здесь сегодня оказался. И, между прочим, не вы в конечном итоге, а я звонил госпоже Румянцевой, сообщить, где её дочь. Это уже ни в какие ворота! Посторонний мужик, а не вы – человек, ответственный за эту Аню Румянцеву, как минимум в момент нахождения в вашем дурацком лагере-пансионе. Прекратите истерику!

Пока он вёл с никчёмной Анжелой Степановной беседы, Семён Петрович обзванивал родителей. Потому что, кроме директрисы и ненамного её младшей Леночки, в учебно-воспитательном летнем лагере не оказалось никого. Ни доктора, ни медсестры, ни тренера, так и не научившего Дария делать колесо. Никого. Если, конечно же, не считать пузатого охранника при затрапезном шлагбауме – те работают посменно. А пятница у нас в стране уже давно негласно присоединена к выходным.

Детей, разумеется, вывели во двор. Старшим Северный ещё раз объяснил, что всякое бывает. Младшим рассказал какую-то забавную страшилку. У Соколова с детьми в условиях свежего воздуха всё отлично получалось – даже лучше, чем в комнате отдыха. И куда лучше, чем в том страшном «презентационном зале», где Сеня потел и чувствовал себя идиотом. Куда спокойнее он себя чувствовал бы, проходи там заседание совета директоров или обсуждение предстоящего министерского тендера. Но на поросшей чертополохом площадке с периметром из вечных, крашенных ещё при царе Горохе в «весёленькие» цвета скатов Семён Петрович отлично чувствовал себя в окружении малышни. И даже умудрился как-то объясниться почти со всеми родителями. Разумеется, когда за питомцами приезжали то мамочки, то нянечки, а то и редкие папочки, детишки неслись к ним со всех ног, радостно визжа на бегу:

– А у нас сегодня беременная девочка чуть не умерла прямо сразу после того, как судмедэксперт рассказывал нам про фантомасов и боксёров!

Реакция взрослых, надо сказать, каждый раз была примерно одинаковой, как примерно одинаковыми по содержанию были вопли малышни. Взрослые ахали, охали, говорили своим чадам назидательным тоном: «Что ты мелешь ерунду!» И пытались выяснить у Семёна Петровича, что тут произошло на самом деле? Кто-то отравился не слишком свежими лобстерами? И кто это тут беременный?

Удивительна детская способность улавливать из пространства всё.

– Слушай, с чего ты взял, что эта девица беременная? Может, действительно, типа, траванулась, а? Не, ну когда ещё ты начал говорить про желтуху, я уже дал себе слово забрать отсюда Дария. Но, с другой стороны – желтуха и желтуха. Если те, что передаются говняно-ротовым способом – так и бог с ними, не страшные. А гепатит С, он только половым и парентеральным – это даже я помню, хотя ни дня после интернатуры врачом не работал. Но я жутко обозлился на эту Анжелу Степановну и всю эту учебно-воспитательно трихомудию. Оздоровительный, блин, лагерь!.. А тут ты такой, типа, забегаешь, видишь девку в корчах и – фигак! – беременная! Эклампсия. Этот, как его?.. Забыл. Синдром помощи, во!

– Ох, Сеня, ну и поганый же у тебя язык. Только такая черноротая особь, как ты, могла переиначить на русский старый добрый латинский фекально-оральный путь. А HELLP-синдром никакого отношения к английскому слову help не имеет. HELLP – это сокращённое название. H – hemolysis. Или, доступно для «чайников» говоря, разрушение клеток крови. EL – elevated liver enzymes – повышение активности печёночных ферментов. LP – low platelet count, или попросту – тромбоцитопения. И меня больше волнует не твоя склонность к загрязнению речи и не твоя необразованность, мой дорогой друг, в далёком прошлом студент-медик. Меня волнует, как это никто, кроме меня, не обратил прежде внимания на то, что девочка беременная. Да и я, старый мудак, на это не сразу внимание обратил. А только когда увидел её лежащей на полу в тех самых корчах. Один взгляд на живот, одна лёгкая пальпация и… И головка плода уже над входом в малый таз, да. Её что, мама-рестораторша никогда не обнимает, эту девочку? Никогда и ни о чём с ней не беседует под вечерние плюшки? Понятия не имеет, что четырнадцатилетний ребёнок уже недель тридцать пять назад зажил половой жизнью во весь рост и последствия так и прут, несмотря на достаточно ёмкий таз, могущий скрыть живот от безразличного прохожего, но не от матери же? Не от учителя! Зачем вы заводите детей, если они вам не интересны? Все, что ли, вот так нежеланно и случайно получаются?

– Мои дети мне интересны. Я желанно и неслучайно! – тут же открестился от обобщений Сеня. – Сегодня же расскажу Даше, как предохраняться от нежелательной беременности!

– Ага. Ещё и Георгишу не забудь в ходунки поставить на время столь увлекательной беседы, умник стоеросовый! – улыбнулся Северный, представив удивлённое, мягко говоря, выражение Дашкиной красивенькой семилетней мордашки, когда папа очень серьёзно начнёт ей рассказывать, откуда берутся дети и как делать, чтобы они оттуда не брались как можно дольше. – В общем так, Соколов. Я сегодня очень устал. И тут я оказался, напоминаю, с твоей подачи. Знать не хочу, что там с этой девочкой, отчего и почему. Слышать не желаю, что я прав и что мой диагноз, поставленный скорее по наитию, – подтвердился. Потому что если это так, то её или уже прокесарили и она в палате интенсивной терапии, или… – Северный тяжело вздохнул.