Читать книгу "Мужская душа. Психологический путеводитель по хрупкому миру сильного пола - Бьорн Зюфке"

Настоящим многолетним фаворитом в околонаучных колонках журналов является осознание того, что в среднем мужчины говорят на одну шестую, на четверть или треть (в зависимости от исследования) меньше слов в день, чем женщины. Исследователи всегда уверяют мужчин, что «не важно, сколько ты говоришь», но при этом высчитывают и запоминают длину их высказываний. Как будто коммуникативный дисбаланс между мужчинами и женщинами можно преодолеть, вставив еще парочку слов в предложение.

Конечно, ко мне приходит немало клиентов, при общении с которыми у меня уже в начале сеанса возникает вопрос, удавалось ли им хотя бы раз в жизни произнести 25 000 слов – ежедневную статистическую норму. Однако так же часто я встречаю мужчин, которые легко выдали свои 25 000 слов прежде, чем я успел сказать «добрый день». Поэтому в психотерапии с мужчинами всегда необходимо остановить клиента в его экстернализирующем повествовательном потоке и попросить сформулировать ответ в одном предложении. Такие высказывания, как «я злюсь на жену!», «снисходительные замечания моего отца причиняют мне боль!» или «то, о чем мы говорим, меня огорчает!» вполне понятны, несмотря на их краткость.

Анализ количества слов, используемых мужчинами и женщинами, нам никак не поможет. Большинство женщин жалуются не на то, что их партнеры обычно говорят слишком мало, а на то, о чем они (не) говорят. Строго говоря, решающим является даже не то, какие темы, а какие аспекты этих тем обсуждаются или умалчиваются. Мужчины много говорят о внешних, фактических и содержательных аспектах, даже когда речь идет о личных проблемах, но в основном оставляют сокрытой внутреннюю сторону, то есть свои собственные чувства и мысли. Например, мужчина может долго и подробно рассказывать о трудной рабочей ситуации и при этом не испытывать эмоционального облегчения в разговоре, поскольку он ограничивается чисто фактическими аспектами проблемы. Утешение, солидарность или уменьшение разочарования невозможны, потому что эмоции не демонстрируются. Возможно, собеседник даже скучает во время разговора[8].

Таким образом, мужская тенденция к экстернализации влияет не только на основной выбор тем, но прежде всего на фокус в разговоре. Женщины (и психотерапевты) часто приходят в восторг, когда разговор удается вывести на личные проблемы. Однако через какое-то время они так же разочаровываются и теряются, потому что никакого реального обсуждения не возникло. Дело в склонности мужчин к экстернализации, что иногда трудно заметить даже в рамках их личной темы. Они выражают общие философские мысли по соответствующей теме: интересные высказывания о любви, сексуальности, любовных отношениях или страхах, которые, однако, оставляют собеседника неудовлетворенным и незаинтересованным, потому что не видно личного отношения мужчины к обсуждаемому. Я часто замечал, как клиент вынимал из кармана книгу во время доверительной беседы, чтобы процитировать великого мыслителя. Тенденция к экстернализации глубоко укоренилась в мужчинах. И как любой действительно хороший защитный механизм, она наиболее заметна, когда всем кажется, что ее преодолели.

Но важно не только то, что люди обсуждают, но прежде всего то, как они это обсуждают. Недавно я ждал своего друга в кафе и использовал время, чтобы понаблюдать за людьми за соседними столами. По соседству сидела молодая женщина, чей спутник произнес двух-трехминутный монолог, ни разу не взглянув на нее. Своим молчанием или манерой речи люди маневрируют в эмоциональном и социальном плане. Логическим следствием является одиночество, которое не становится более приятным, несмотря на попытки его идеализации в культуре: «одинокий ковбой», никем и ничем не связанный, решительно и беспрепятственно идет своим путем. Но куда?

Социолог Лотар Бениш уже давно сравнил мужскую тенденцию к экстернализации и ее последствия с аутичным расстройством. В разделе «Рациональность» в четвертой главе более подробно рассматривается тот факт, что это – безусловно, достаточно провокационное – утверждение имеет нейропсихологическую основу. Из клинической психологии давно известно, что диагноз шизоидных расстройств личности, который характеризуется отсутствием эмоциональности и потребности в социальном контакте, чаще ставится мужчинам, чем женщинам.

Конечно, у большинства мужчин не наблюдается не только психическое расстройство, но даже и значительное социальное отчуждение. Они поддерживают серьезные отношения с женщинами, работают полный рабочий день, развивают контакты и отношения с членами семьи и знакомыми. Однако в этих отношениях происходит своего рода эмоциональное отстранение, которое усугубляется экстернализующей мужской формой общения и контакта.

У многих мужчин, особенно в возрасте от 35 до 40 лет, нет настоящих друзей. У некоторых есть приятели из спортивного клуба, иногда «настоящие друзья» детства. Правда, они живут далеко, поэтому общение с ними стало крайне редким. Но лучшего друга, с которым можно обсуждать личные вопросы, к которому можно обратиться при серьезных и не очень кризисных ситуациях, не хватает большинству мужчин.

Ральфу Илльгнеру 45 лет, у него четверо детей, и он «до недавнего времени был счастлив в браке – по крайней мере, так думал!» Он улыбается, когда говорит это, а затем продолжает рассказывать, как его жена однажды ушла к другому. В результате он «сначала отгородился от всех и вся», затем впал в депрессию и, наконец, оказался в клинике. Теперь «худшее позади», но по совету своего клинического психолога он пришел в мужской консультационный центр для последующего лечения:

– Чтобы я снова не замкнулся в себе! – Ральф многозначительно улыбается – видно, что психолог уже хорошо поработал.

– Некоторые женщины хорошо к нам относятся, – говорю я. Возможно, стоит перейти к сути проблемы – отношениям с женщинами.

– Ну, если только некоторые, – Илльгнер грустно улыбается.

Мы сразу начинаем испытывать симпатию друг к другу.