Читать книгу "Кино для взрослых - Евгений Новицкий"

Варя подняла на меня глаза:

– А вы только как режиссер на меня сейчас смотрели?

– Я на все смотрю и как режиссер, и как обычный человек, – уклонился я от прямого ответа.

– Значит, все воспринимаете как материал для работы?

– Все, кроме вас, – не удержался я от очередного комплимента, на сей раз несколько туманного.

Глава 31

Прозвенел звонок, и мы пошли в зал.

Там играла до боли знакомая фортепианная мелодийка.

– Ну вот, «Фитиль» пропустили, – шепнул я Варе.

– А вам нравится? – шепнула она в ответ.

– Иногда бывает забавно.

– По-моему, очень редко.

Наконец мы нашли нужные места и сели. Началось кино.

На экране под странный цокот стали показывать березы, среди которых мелькал силуэт девушки. Неподалеку, разумеется, оказался и парень. Вернее, мужчина, в котором я сразу узнал артиста Шалевича. Девушка – теперь было видно, что это Доронина, – приближалась к нему…

Я поморщился.

– И здесь под Тарковского сработано, – неодобрительно сказал я Варе. Она коротко кивнула, не отводя глаз от экрана.

Это, вероятно, был сон-вспоминание героини Дорониной, которая проснулась и что-то сказала дочке, лежавшей в соседней кровати.

Дело, как сразу стало понятно, происходило в деревне.

Варя наклонилась ко мне:

– Опять про колхоз?

– Не думаю, – покачал я головой.

– Но вы же сами ничего не знаете про этот фильм.

На экране высветилось название «Три тополя на Плющихе» – и я показал Варе на него:

– По крайней мере, я точно знаю, что Плющиха – это в Москве, а не в колхозе.

– Это улица? – уточнила Варя.

– Да.

– Ясно. Я даже не слышала про такую. Я ведь приезжая.

– А откуда вы? – спросил я, вероятно, слишком громко, поскольку сидевшая впереди женщина повернулась и строго бросила:

– Молодые люди!..

Мы с Варей замолкли и продолжили смотреть на экран.

– Ефремов, – уважительно прошептала Варя, когда пошел перечень исполнителей.

– Хороший актер, – суховато произнес я.

– Вы с ним работали? – сказала мне Варя почти на ухо.

– Не доводилось, – шепнул я ей в ответ, практически поцеловав ее ушную раковину. Хм, мне даже нравится вести диалог таким образом.

Когда картины деревенской жизни сменились московскими панорамами, кино сразу стало мне нравиться – особенно музыка Пахмутовой. Ефремов, как выяснилось, играл таксиста.

Доронина поехала в Москву что-то там продавать – и, конечно, села в машину к Ефремову. Они познакомились, разговорились, Доронина спела песню, которую потом подхватила Майя Кристалинская за кадром.

Когда Ефремов пошел за билетами в кино, мне стало совестно, что я не оказался таким дальновидным, как он. Хорошо, что мне повезло, а если бы нет…

А когда герой неловко пригласил героиню в кино, мне стало еще более совестно. Как это банально все-таки – тащить девушку в кино. Вот и я такой же банальный…

Закончилась картина грустно – остался какой-то осадок. По лицу Вари я понял, что и она несколько разочарована.

Я изо всех сил старался держаться и не спрашивать об ее впечатлениях – но все-таки не удержался.

Ответ Варя изобразила лицом – мол, впечатление смутное. И добавила:

– Мне понравилась фраза Дорониной «Каждый день бриться – это ж тунеядцем станешь».

– Да, были забавности, – согласился я, но тон мой был печален.

Глава 32

Ну зачем, зачем, действительно, идти с девушкой, которая нравится, в кино? Глупо как-то – и неужели никто этого не понимает?.. Да и сам я – такой же ведь глупец получаюсь. Я же хотел видеть Варю, говорить с ней, слышать ее голос, а не смотреть дурацкую картину и слышать постылые голоса киноартистов…

Хорошо, данная картина была не такая уж дурацкая. Но лучше бы… лучше бы… Да, а что лучше бы? Да и что вообще я хочу от Вари? Затащить ее в постель? Нет.

Разве?

Ну хорошо – конечно, хочу! Но это не главное. Главное – просто видеть ее, просто видеть. Под любым предлогом, по какому угодно поводу…

Погруженный в эти раздумья, я машинально достал сигарету и закурил. Мы с Варей уже стояли около афиш кинотеатра.

– Бедный, – сказала мне Варя. – Нелегко вам, наверно, так долго без сигарет вытерпеть?

– Да нет, почему же, – отозвался я, с наслаждением затягиваясь. – Короткая картина. Ну и не такая, с которой хочется уйти. Так что все нормально… Да и к тому же, – посмотрел я на Варю и словно спохватился, – когда я с вами, то прямо даже забываю про эти сигареты.

Тут я прикусил язык. Ну и комплимент, нечего сказать. Куда эффектнее было бы: «Когда я с вами, мне вообще курить не хочется». Но на такую пытку над собой я, разумеется, неспособен…

Добрая Варя, вероятно, поняла мое смятение – и пришла мне на помощь, сменив тему:

– А вы вообще часто уходите с картин?

– Видите ли, – с улыбкой заговорил я, – обычно я же смотрю на «Мосфильме», если наши картины, – ну или в Госфильмофонде. И там, и там я, как правило, могу курить в свое удовольствие. В этих залах народу обычно мало – да и все курящие: тоже беспрерывно дымят…

Тьфу, дурак, сам опять свернул на чертовы сигареты. Как будто поговорить больше не о чем… Тем более с такой девушкой…

С радостной улыбкой я распахнул перед Варей дверцу машины, а когда захлопнул, то отчетливо почувствовал, как лицо мое моментально приняло мрачный вид.

Ну что за черт?! Надо радоваться. Пока я с ней рядом, надо радоваться!

Я сел за руль с той же улыбкой, но теперь точно знал, что улыбаюсь неестественно. Даже боялся посмотреть в зеркало, чтобы не шарахнуться от самого себя.

– Вас что-то тревожит? – осторожно спросила Варя.

– Нет-нет, – сдавленно ответил я – и чуть не закашлялся. Но затем посмотрел в ее лучистые глаза – и в одну секунду расцвел, теперь уже без всякой искусственности.

– Вот так лучше, – немедленно одобрила Варя.

– Варя, вы такая… хорошая. – Я погладил ее по руке.

– Спасибо, – без смущения сказала она. И добавила: – Вы тоже хороший.

– Возможно, – неопределенно ответил я.

– Все-таки не понимаю, почему вы такой… одинокий. Если вы действительно одинокий.

– К сожалению, действительно, – вздохнул я. – Вы же мне верите?

– Верю, верю. Но вот… не понимаю.