Читать книгу "Трогать нельзя - Мария Зайцева"

А эту сучку, с поддельным китайским хламом, который она за фирму выдавала, я знаю хорошо. Наглая и тупая, но шустрая. В трусы мои залезть не удалось, хотя и хотела. Уже давно.

И вот теперь запросто могла от злости чего-нибудь сотворить.

Статейку, фоточку, еще какую-нибудь хрень.

Оно мне надо? Нет.

Потому овце бабки в зубы, там не сильно много, пол ляма, но чувствительно, конечно. Выручка нескольких дней.

А с Элькой — серьезный разговор.

А то она, похоже, не понимает, что своей борзотой может под монастырь подвести не только себя, но и меня, и Даню. А что у нас доходчивей всего бьет? Правильно, рубль.

А потому показательная порка, слова про долг, чтоб не расслабляла булки, и отправить туда, где ее никто, кроме работяг и шоферюг, не увидит.

Она, конечно, расстроилась, расплакалась. Реально думала, что я с нее буду бабки снимать в уплату долга. Я в самом деле буду, по крайней мере, первые полгода. Потому что учить надо.

А потом — посмотрим. Она вроде девка неплохая, если реально механик хороший, то мне же и лучше.

Так что Элька рыдала, я ее утешал, и именно в этот момент принесло Татку.

И сразу же вынесло, естественно.

И вот я стою, охереваю.

Вроде и не из-за чего, а чувство все равно мерзкое.

Будто виноват.

Я только глупо смотрю на закрытую за Таткой дверь, что-то вяло отвечаю Эльке, которая ни в чем не виновата, но злость на нее берет.

И думаю, что надо бы догнать.

Надо бы пояснить.

Или не надо?

Караоке.

— Серый, есть разговор!

Я отрываюсь от бумаг, хмуро смотрю на Зверят, впершихся ко мне в кабинет прямо-таки беспардонно.

Кабинет сразу становится меньше в два раза, потому что мои друзья, близнецы Рома и Дима Зверевы, очень большие мальчики. А тут еще и злые.

Ну, это они зря. Потому что я и сам не сильно добрый сейчас.

После побега Татки я очень сильно стараюсь загрузиться работой. Все для того, чтоб не сорваться и не начать ее искать. Даже не включаю следилку. Терплю.

И, надо же, бляха муха! Мне это удается! Потому что звонит Ирина, главбух, и в наглую требует еще одного помощника. Типа, не справляется она с объемами. Мне хочется Ирину послать по известному маршруту, и, наверно, я бы это сделал, не будь она классным спецом. Я спрашиваю, на кой хер ей еще помощник, и она начинает скучным голосом грузить меня информацией про провалы в документах по СТОшкам, с которыми она с лета колупается, и про то, что сроки, данные налоговой на восстановление документации, подходят к концу, и, если я не хочу получить штраф, то необходимо дополнительные силы, и вообще, учитывая наши планы, еще один человек не помешает. Это она так намекает на открытие еще одного клуба, коза.

И я, так-то, понимаю, что она права, но по привычке возражаю, не желая раздувать штат. Хотя, по логике, речь идет о копейках, но не в масштабе года. Короче говоря, мы с ней ссоримся, потом я обещаю подумать, а она ядовито отвечает, что я пока что на одних сверхурочных для нее разоряюсь. Я смотрю на часы. Десятый. А она работает. Черт. Реально надо еще человека.

Потом приходит Ринат, с рассказом о новом меню, которое почему-то хуже предыдущего. И отзывы тоже хреновые.

И, пока я этим гружусь, приходит сообщение от партнеров, с которыми мы собираемся открывать в городе заведение совершенно нового формата.

У них какие-то сложности, причем, суки немецкие, не рассказывают, какие, поэтому встречу по поводу совместного проекта необходимо перенести. Я опять смотрю на время. Прикидываю, который у них час, можно ли звонить и выяснять? И понимаю, что нет.

Значит, завтра.

Опять упираюсь в меню, размышляя, что надо сделать, что поменять… И в итоге решаю, что надо поменять повара.

А это дополнительный геморрой. Потому что город у нас хоть и большой, а нормальные спецы все наперечет. И заведение у меня такое, что нельзя кормить тупо шашлыками и салатом «Цезарь».

И, несмотря на завал на работе, мысли от Татке не отпускают, они все время где-то на заднем плане незримо присутствуют. И это так раздражает, что хочется встать и что-нибудь душевно разъебать, забыв хоть на какое-то время про то, что я — Сергей Юрьевич Бойцов, и оставив только бешеного Бойца, сгусток чистой черной ярости.

И вот в этот эпический момент и заходят близнецы. Да не просто так заходят, а с какой-то предъявой и выражениями одинаковыми на одинаковых физиономиях.

— Мне некогда. Позже.

Я стараюсь говорить спокойно, понимая, что Зверята не виноваты в моих траблах, и не надо их сходу бить.

Но у братишек, похоже, инстинкт самосохранения напрочь отсутствует, потому что они не только на мои слова не реагируют, а, наоборот, нарываются!

— Сейчас.

Более спокойный и адекватный из них, Димас, сейчас таким не выглядит. И это уже интересно.

Я встаю из-за стола, выхожу, сужая размеры своего кабинета еще на треть.

Опускаю руки. Обманчиво спокойно.

— Ну?

— У тебя девочка работает… Элли.

Опять Элли! Да чего ж сегодня такое?

— Ну?

— У тебя с ней… — Димас неожиданно замолкает. Словно пытается себя контролировать, сдерживать, сжимает кулаки. Желваки гуляют. Мне это даже кажется забавным.

— Ты с ней спишь? — а это Рома. Он более разговорчивый, открытый. И, похоже, бесстрашный.

Потому что после его вопроса меня тянет на поржать. А их на подраться.

Я себе ни в чем не отказываю.

И они тоже.

В узком кабинете численное преимущество сходит на нет. Да даже если б и ринг был.

Все равно нет. Щенята они против меня.

Бросаются одновременно, рычат.

Мне забавно.

Легко ухожу, пробиваю одному по печени, второму сразу же, без разворота, боковой.

Валятся с таким грохотом, что, кажется, весь клуб трясется.

Заглядывает испуганный Ринат.

Оценивает ситуацию.

— Сергей Юрьевич, полицию вызвать?

Да вот только полиции в нашей тесной компашке и не хватает…

— Нет, все нормально. Иди.

Ринат закрывает дверь, я разворачиваюсь в хрипящим и матерящимся парням. Димас пытается отдышаться, согнувшись в углу, Рома унимает кровь, хлынувшую из носа.

Ну а чего вы хотели, мальчики? Вице-чемпион РФ по боксу — это не кот накашлял…

Я смачиваю салфетку в виски, швыряю Роме, смотрю, как Дима садится, привалившись к стене, гадаю, не сильно ли я его? У меня удар серьезный, запросто мог чего-нибудь порвать внутри.