Читать книгу "Любовь заказывали? - Иосиф Гольман"

– А может, действительно в Европу? – задумался Железнов, и к патриотизму подходивший крайне прагматично.

– Может быть, – согласилась директорша. – Только вполне посадить могут, за торговлю детьми.

– Да уж, – согласился Глеб. – Лучше пусть на родине – имбецилами.

– И обидно опять же, – продолжила Майя. – Неужели мы сами своих детей вырастить не сможем?

– Ты – сможешь, – улыбнулся Железнов. – Кстати, как тебе все это удается? – показал он рукой на новый свежепокрашенный корпус. – Может, ты мафия московская?

– Ага, – сразу согласилась Майя, теряя интерес к разговору. – Ну, я пошла. Дел по горло.

И пошла. Обычной своей деловой походкой. По зеленой молодой травке, в синих джинсах в обтяжку и желтой курточке.

Но почему-то теперь Железнов долго смотрел ей вслед. А мысли были какие-то не деловые. Во всяком случае, уж точно не про заказ тарно-упаковочного оборудования для будущего синдеевского колбасного цеха.

Весна, что ли, действует?

13

Дел было по горло и у Глеба.

Во-первых, он выполнял текущую работу по еремеичевским делам – теперь они стали и его делами. Ягодный сезон уже начался, за всем нужен был глаз да глаз.

Во-вторых, он готовился уже осенью открыть колбасное мини-производство. Еремеичев от своих слов не отказался, Железнов получал в этом предприятии долю. Часть ее оплатил деньгами, вырученными за «Спортейдж», часть договорились компенсировать работой.

В-третьих, он строил дом. Родительский полностью сгнил, жить в нем было нельзя. К счастью, дерево пока на Урале есть. А все столярно-плотницкие навыки Глеб, как выяснилось, не потерял.

Помогали ему два парня, присланные Иваном. Точнее, Глеб помогал парням: со стороны Еремеичева это была такая замаскированная форма материальной помощи. Гордый Глеб подумал – и принял ее. Он был уверен, что сумеет воздать своему новому шефу сторицей.

Кстати, помощников было гораздо больше, чем двое. Командированных парней поначалу, так же как и в первый раз Глеба, дауны из детдома напугали. Потом они, так же как и Глеб, привыкли и подружились с ними.

Ребята, с разрешения воспитателей, приходили во всякий погожий день и оказались вовсе не бесполезными на «стройке века», как называл ее Глеб.

Бригадир объяснял им их задачи, и пусть они были скромны, но выполнялись всегда ровно на сто процентов. Отнести, убрать, подмести, сложить – все делалось точно, четко и с улыбкой.

Улыбка вообще была фирменным знаком этих детей.

А когда в конце дня Глеб благодарил ребят за работу, то они просто были счастливы. Глеб провожал их до детдома. Они болтали на всякие темы. Не про космос, конечно.

Развитие Феди было на уровне семилетнего ребенка. Хотя так сравнивать сложно: Федя успешно изучал под руководством боготворимой им Майи Александровны… английский язык! Но принципиально не был способен складывать и вычитать даже однозначные цифры.

Маринка была ребеночком лет пяти, если не младше. Зато ребенком чрезвычайно доброжелательным и веселым. Тоже проблемка – теперь уже постоянно размышлял на больную тему Глеб. Согласился бы он иметь пятилетнего ребенка, зная, что шести– или десятилетним он не станет никогда? Вечно – пятилетний?

И какой в этой ситуации выбор?

Еще год назад, спроси Глеба на эту тему, он бы честно сказал, что самый гуманный вариант для даунов – эвтаназия, коли аборт вовремя не сделали. Все было просто. Нормальный человек – нормально живи. А ненормальный – уже и не человек вовсе.

И как же теперь все усложнилось!

Ладно, Федя для своей болезни – интеллектуал. Но разве Маринка не человек? И будь она – не дай Бог, конечно, – его дочкой, разве он убил бы свою пятилетнюю или даже трехлетнюю девчурку только за то, что она больше не растет?

…«У-ух!» – вытер Глеб вспотевшее от напряжения лицо. Лучше такие вопросики себе не задавать.

Он в очередной раз привел ребят к детдому.

Солнце садилось за горизонт. Было тепло, но комары и гнус не досаждали. В этом была одна из изюминок тихой Синдеевки, поэтому эта незаметная деревенька и привлекла к себе столь пристальное внимание регионального начальства. Болота рядом имелись, да еще какие! Грибов и ягод – море. А вот промышленности и комаров – нема. Почему (речь о комарах) – никто не знает. Но до чего ж приятно провести вечерок на свежем воздухе, подышать настоящим таежным ароматом и при этом не слышать назойливого, приводящего в неистовство, тонкого жужжания. А потом полночи не чесаться вместо спокойного, прибавляющего силы сна.

– Ну, спасибо, ребята! – еще раз поблагодарил он счастливых Федю с Маринкой и, повернувшись, собрался было уходить, как нос к носу столкнулся с подъехавшими Еремеичевым и Майей Александровной.

– Пошли чай пить, – позвала в дом Майя. Глеб не стал отказываться, хотя обратил внимание на не вполне довольный вид Ивана. Впрочем, это его дело. Глеба никогда не волновали такие мелочи.

Они пошли в маленькую, но уютную двухкомнатную квартирку директорши, пристроенную прямо к главному корпусу.

Уже темнело. Из сарая негромко заржала лошадь.

– У вас теперь и конюшня своя? – засмеялся удивленный Еремеичев.

– Да, – гордо ответила Майя. – Благодаря Глебу Павловичу.

Иван оборвал смех. А Глеб, наоборот, усмехнулся. Неужели они с Ванькой когда-нибудь будут бороться за одну красавицу?

Лошадь в синдеевский детдом привел действительно он. Уже пару недель назад. Став, неожиданно для себя, главным участником почти медицинского эксперимента.

Все началось с Марии.

Мария была самым загадочным обитателем детдома. Конечно, и кроме нее были жильцы с проявлениями детского церебрального паралича, но она одна была, во-первых, с абсолютно сохранным интеллектом, а во-вторых, годков ей было поболе, чем директору детдома.

ДЦП – такая подлая штука, которая отдельной болезнью в общем-то и не является. Это – сборный диагноз. Скорее следствие, нежели причина. Кого-то сделали инвалидом стальные акушерские щипцы, кого-то – инсульт, кого-то – травма или внутричерепная инфекция.

Болезнь может задеть мыслительные способности, а может – и не задеть.

Вот Леночка, например, скрюченная девчоночка лет одиннадцати, целыми днями сидит на теплом солнышке в своем кресле, отвлекаясь только на еду да на замену памперсов: сама ходить в туалет она не научилась и уже, видимо, не научится.

Действительно, растительный образ жизни. Жестокий и точный медицинский термин.

Поначалу, проходя мимо нее, Глеб старался ускорить шаг и отвести взор. Пока не заметил, что она-то на него всегда смотрит и всегда, увидев, улыбается. О чем думает – неизвестно. Но радуется – точно.