Читать книгу "Последний трюк - Себастьян де Кастелл"

– Пора показать им твой магический трюк, отец.

Обычно он пресекал моё бойкое позёрство, но на этот раз улыбнулся. Произнёс себе под нос новый эзотерический слог и раскинул руки. В ответ золотые пески сдвинулись и перестроились, середина пустынного города начала расширяться, и, наконец, почти весь стол оказался занят храмом, в центре которого был высокий шпиль. Отец встал и очертил это строение кругом. Когда его пальцы дёрнулись, сыпучие песчинки превратились в крошечных людей на улицах, пристально глядящих на шпиль. Их становилось всё больше и больше, пока не начало казаться, что мы смотрим с облаков на толпы, поклоняющиеся чему-то на вершине шпиля. Тихий рёв поднялся из песчинок, трущихся друг о друга, когда маленькие песчаные фигурки подняли руки и потрясли кулачками. Я почти услышал, как они поют.

– Кого они приветствуют? – спросила Ториан.

Ке-хеопс в последний раз очень осторожно пошевелил пальцами у вершины шпиля, на ней появился балкон, и на балкон вышел человек в мантии, держа на руках ребёнка.

– Вот тот, кто их объединит, – сказал Ке-хеопс. – Тот, за кем самая большая армия, когда-либо виденная на этом континенте, выйдет на поле боя. Тот, кто поведёт их, чтобы уничтожить Даром.

– Младенец? – спросил верблюд. – Ты хочешь, чтобы мы боялись новорождённого?

– Это было одиннадцать месяцев назад, – отозвался Ке-хеопс.

Он вытянул ладонь, согнув пальцы так, словно держал циферблат часов. Потом слегка повернул руку. Пески снова изменили вид, и, когда толпа вскричала с ещё большим энтузиазмом, на балконе шпиля стоял мальчик на вид не старше пяти лет.

– Это было пять месяцев назад.

Его рука снова шевельнулась, и мальчик вырос у нас на глазах, теперь ему было не меньше восьми лет.

Верблюд ахнул.

– Но как…

Ке-хеопс в последний раз повернул руку. Теперь толпы стояли так плотно, что от одного взгляда на них делалось жутко. По краям улицы, окружавшей храм, появились новые фигурки, они бежали к остальным, раскинув руки в религиозном экстазе.

Мальчику на балконе было лет двенадцать-тринадцать.

– Через тридцать три дня у него день рождения, – сказал Ке-хеопс. – Визири уже объявили, что ему подарят: они вручат ему отрубленную голову богохульной королевы Джиневры Даромской.

Мои пальцы скользнули в футляры с порошками – бессмысленный рефлекторный жест, учитывая, что мальчишка, кем бы он ни был, находился за добрую тысячу миль отсюда. Я почувствовал себя немного лучше, увидев, что Ториан держит в руке пару метательных ножей.

Эмельда стояла, прислонившись к столу. Она потянулась, чтобы прикоснуться кончиком пальца к песчаной фигурке, вызывавшей такое безраздельное обожание славящихся своей разобщённостью людей.

– Кто он такой?

Сначала отец колебался, но, когда он заговорил, я наконец-то понял, что заставило Верховного мага джен-теп искать помощи у тех, кого он всегда считал ничтожными варварами.

– Бог.

Глава 9. Вопрос

Вскоре Шептуны выгнали нас с отцом из комнаты. Полагаю, даже безжалостные Советы шпионов заслуживают уединения, узнав, что чужеземный Бог планирует уничтожить их цивилизацию.

Пока я шёл по коридору за отцом, сотни вопросов не давали мне покоя. У отца слишком длинные ноги, поэтому мне приходится бежать неуклюжей трусцой, а поскольку он выше, я должен был вытягивать шею, едва улавливая выражения его лица.

– Как тебе удалось сотворить заклинания в защищённой от чар комнате? – спросил я.

Он бросил на меня слегка удивлённый взгляд.

– После всего, что открылось в покоях Шептунов, ты первым делом спрашиваешь об этом?

– Мне нравится начинать с мелочей, прежде чем перейти к экзистенциальным угрозам божествам и геноциду.

Отец считает остроумные замечания почти такими же отвратительными, как карточные фокусы. На его лице мелькнуло раздражение.

– Поскольку ты склонен щеголять своими умственными способностями, Ке-хелиос, мог бы и сам ответить на этот вопрос.

Я пытался разгадать эту загадку с тех самых пор, как на костяшках его пальцев в покоях Шептунов впервые заиграли красно-янтарные искорки. Защитить материальное пространство от заклинаний проще, чем вы думаете, и за последнюю пару сотен лет королевская служба маршалов превратила такую защиту в нечто вроде искусства.

Поэтому, если вы разбираетесь в предмете, защита от магии не так уж сложна; вот почему маги, подобные моему отцу, не объявляют себя императорами мира и не подчиняют всех своей власти. Значит, у него был только один способ сотворить заклинание в самой безопасной комнате во всём Дароме.

– У тебя там кто-то есть, – сказал я.

Ке-хеопс сносно изобразил человека, совершенно забывшего, о чём шла речь.

– Эм? – буркнул он, сворачивая в другой проход, ведущий к следующей лестнице, поднимающейся из дворцовых подземелий.

– Я почти уверен, что у Шептунов есть способы проверки защиты каждый раз, когда они входят в ту комнату, – продолжал я. – Значит, один из них отключил защиту после того, как они начали собрание.

Я мысленно перебрал всех людей, сидевших за столом.

– Это был верблюд? Нет… Сурикат?

Ке-хеопс наконец остановился, слегка улыбаясь.

– Полагаю, один из них и вправду смахивал на суриката, а у другого, несомненно, была морда верблюда. Предположить, что один из них – лазутчик, тебя, наверное, заставил какой-то трюк аргоси? Может, арта превис?

Вопрос застал меня врасплох. Насколько мне было известно, отец никогда не задумывался о пути аргоси дольше, чем на пять секунд. С его точки зрения, от таких вещей Верховному магу не больше пользы, чем от глубоких знаний о рытье канав или вязании детских чепчиков. То, что за последние годы отец разузнал об аргоси хоть немного, означало, что он начал относиться к ним серьёзно.

– Вообще-то арта локвит.

Он нахмурил брови.

– Я думал, арта локвит – это языки?

– Арта локвит – это красноречие, а не просто языки, – пояснил я. – Один из первых принципов этого таланта заключается в том, что каждое высказывание служит определённой цели. Поэтому, когда кто-то болтает лишнее, например, когда сурикат продолжает упоминать темы, которые уже подняли другие, это значит, что в его намерения входит не выражение своего мнения, а нечто иное.

– По-моему, слишком много предположений.

– Вообще-то нет. Речь его была слишком ровной. Если бы он искренне беспокоился, что остальные за столом не разделяют его тревог, он бы повысил голос, когда стучал по столу. Он что-то скрывал, я уверен. – Я поймал взгляд отца. – Так же, как ты скрываешь сейчас.

Отец посмеялся над этим обвинением.