Читать книгу "Верь только сердцу - Роза Алая"

— Нет. Его уже выписали. Благодаря тем лекарствам, которые Вы достали, реабилитационный период прошел намного быстрее. Света теперь гораздо веселее выглядит, успокоилась за него.

— Как Вы думаете, Ирина Аркадьевна, может, стоит дать ей отпуск недели на две-три, чтобы она смогла поехать в Уфу, поухаживать за ним?

— Я и сама хотела Вам сказать об этом, Вячеслав Вадимович. Она стесняется Вас просить, но всей душой рвется домой.

— Это понятно. Пусть едет. И выдайте ей денег на поездку и расходы, с ней связанные. Как дела у Вероники?

— Да все хорошо, вроде. Сыновья учатся, с хозяйством справляются, они у нее самостоятельные. Хорошие парни.

— Как Ваши дочки, внуки?

— Все в порядке, спасибо.

— У Нины Петровны радикулит еще не прошел?

— Практически прошел. Ей Алена каждый день особый массаж делает и, судя по результату, он помогает.

— Как Алена? Полностью акклиматизировалась к московской жизни?

— Эта девушка, как кошка, мгновенно приспосабливается к любой ситуации. Вообще, надо сказать, что я очень довольна ею. Она молодец во всех отношениях — и работящая, и умница, и схватывает все на лету, и поладит с любым человеком. Очень легкий, солнечный характер.

— Молодой человек у нее еще не появился? — улыбнулся он, а сам похолодел в ожидании ответа.

— Да она практически из дома не отлучается. Разве только если я куда-нибудь ее с поручением отправлю. А в нашем доме из мужского населения — Сережа, да Лев Аронович. А у Сережи, как вы знаете, невеста уже есть и, по всему судя, дело идет к скорой свадьбе.

Он отпустил Ирину Аркадьевну домой. Открыл ящик стола, где хранил личные дела своих работников. Вот и дело Алены. Открыл его. Вот и она собственной персоной. Смотрит на него своими серыми глазищами.

— Ну, здравствуй, моя принцесса. Каково тебе живется, а? О чем ты мечтаешь? Вернее, о ком? О каком таком принце на белом коне грезишь? А, может, я и есть твой принц? Хм, принц… Скорее уж тогда король. Или лучше президент. Или премьер-министр. …Хрыч старый, вот я кто. Хотя… Разница в пятнадцать с половиной лет это такой пустяк в наше время, тем более, если разница в пользу мужчины.

Вспомнил слова экономки: «в нашем доме из мужского населения — Сережа, да Лев Аронович». А он, Вячеслав Вадимович, значит, не мужик? Так, непонятно кто неопределенного пола. И, похоже, Алена солидарна в этом вопросе с Ириной Аркадьевной. Он глубоко вздохнул, еще раз внимательно вгляделся в фотографию, погладил пальцем ее волосы, легонько провел ладонью по ее лицу. Ах, Алена, Аленочка, аленький цветочек. И что в тебе такого, что занозой застряла в его душе? Поднес фотографию к лицу, коснулся губами Алениных губ, и сам устыдился несусветной глупости своего поступка. Медленно закрыл папку и положил ее опять в стол.

…………………..

Он все больше ощущал в себе в последнее время потребность с кем-нибудь поговорить. Не о бизнесе, не о прогнозах на падение или рост доллара, не о возможных путях политического развития страны. Просто так, «за жисть». Как горячо спорили в студенческие годы на самые разнообразные темы, начиная с проблем ядерной физики и кончая «про любовь». Вдруг выяснил с горечью, что потрепаться просто так не с кем. Обсудить дела фирмы — пожалуйста, решать домашние вопросы — тоже, потрепаться о политике — бога ради, но поболтать «ни о чем» не с кем. Вот дожил!

Выудил со дна письменного стола старую потрепанную записную книжку, начал листать. Кто-то уехал жить за границу, кто-то так далеко двинул в политику, что стал за пределами досягаемости, кто-то, как и он, успешно занимался бизнесом, но по редким встречам с ними он понимал, что их теперь не интересовало ничего, кроме их дела да курса доллара. Вдруг наткнулся на домашний телефон Ильи Степанова. Как получилось, что со времени окончания университета они, такие неразлучные в былом друзья, ни разу не встретились? Илюха, вот кто его всегда понимал и поддерживал. Интересно, каков он сейчас? Все такой же худющий прыщавый переросток, сутулящийся, с длинными неловкими руками и ногами, двигающимися несогласованно между собой или импозантный холеный дядька, глава многочисленного семейства и очередной фирмы, которых сейчас в Москве, как комаров в лесу? Набрал его номер без малейшей надежды услышать в ответ глуховатое Илюшкино «алло, Степанов у аппарата». Столько лет прошло, целых полтора червонца, человек сто раз переехал, несколько раз поменял номер телефона. Да жив ли он вообще.

— Алло. Степанов у аппарата.

— Илюха, черт, живой?! Сто лет тебя не слыхал и не видал? Как ты, старик?

— Никак сам господин Фетисов собственной персоной? Чем обязан такой высокой чести? — в голосе явно сквозит радость, впрочем, никакого особенного удивления и потрясения не выказал, как будто не далее как неделю назад встречались.

— Щас как дам в лоб за господина, сразу перестанешь придуряться.

— Ты сначала дотянись до лба этого самого.

— В чем же дело? Назначай встречу.

— Да я-то не бизнессэр, в отличие от некоторых, я в любое время после восемнадцати часов.

— Тогда сегодня. В семь вечера в нашей кафешке. Ез?

— Ез-ез. ОБХСС. Лады, договорились, — на том конце провода отключились.

Глава 11

Илюха почти не изменился. Такой же неуклюжий, расческа, по всему видать, также нечасто гуляет по его лохматой шевелюре. Поменялись очки да костюм, впрочем, сильно не отличающиеся от своих предшественников. А вот улыбка та же самая — простецкая и добрейшая во всю физиономию.

— Ну, здорово, Славка, — он протянул ему свою узкую ладонь с длинными как у пианиста пальцами.

— Здорово, Илюха! Здорово, братан! — с чувством обнял он друга, хлопая по худой спине. — Сколько лет! Сколько зим!

По старой памяти заказали себе по двойной порции пельменей, их излюбленное в прошлом блюдо, по салатику и по сто пятьдесят граммов «Смирнофф».

— Я про тебя ничего и не слыхал с тех самых пор, как разбежались после института, — признался Вячеслав Вадимович после первой рюмки, — рассказывай: что ты, как ты.

— А вот я про тебя весьма наслышан от бывших однокашников. Говорят, прешь в гору, как танк. Скоро сам дедушка Рокфеллер тебе завидовать будет.

— Врут. То есть, преувеличивают. Но дела действительно идут нормально. Как говорится, на жизнь не жалуюсь. Есть свой дом на окраине столицы, есть несколько элитных квартир по стране, есть недвижимость и за бугром, есть приличные счета в разных банках, в том числе и в швейцарском. Владею собственной фирмой и являюсь совладельцем еще нескольких предприятий. Но главное, есть дело, которое я люблю и умею делать, которое приносит моральное и материальное удовлетворение, которым я могу гордиться, так как я сам сделал его с нуля, и оно приносит чистые деньги. А вот семьи у меня пока нет. То есть, была. Помнишь Майку с филфака? Длинноногая такая, рыжая, энергичная? Окрутила-таки она меня уже после получения диплома. Но стервой оказалась первостатейной. Два года мы с ней промучились и разбежались ко взаимному удовольствию. Причем, оставила меня практически голого, то есть буквально в одном костюме от нее ушел. Да плевать. Я рад был до смерти, что легко отделался, а то, что она у меня выцарапала, я через год с лихвой окупил. Но после нее у меня стойкий иммунитет к слабому полу выработался. Не то, чтобы я от них шарахаюсь, нет, дружу, очень даже дружу, но жениться по новой — упаси Бог. Ты-то как? Давай колись. Чистосердечное признание облегчает…