Читать книгу "Теоретик. Один и без оружия - Владимир Корн"

Заснеженные пики горного хребта, который нам предстояло преодолеть, виднелись все также далеко впереди. Вернее, слева от нас, поскольку третий день подряд мы двигались параллельно им, стремясь попасть в какое-то место, о существовании которого наш проводник Гудрон знал лишь понаслышке.

— Этак мы скоро и до моря доберемся, — заметил однажды Гриша Сноуден.

Что, памятуя рассказ одной из моих знакомых, ничуть не радовало. Если в глубине материка при должной сноровке, осторожности и соответствующей амуниции шансы выжить довольно высоки, то на побережье они сходили почти на нет. По ее словам, там какое-то подобие земного мезозоя, когда титанических размеров ящеры, просто кишели.

— Привал! — прерывая мои размышления, раздался долгожданный приказ Грека.

Никто даже не подумал, скинув осточертевшие до нервной дрожи рюкзаки, тут же увалиться на травку. Или кинуться к весело журчащему ручейку, который поражал своей прозрачностью, где на его дне были видны каждый камешек или даже песчинка. Чтобы вылить из фляжки остатки нагревшейся и неприятно отдающей привкусом металла воды. Терпеливо сполоснуть фляжку раз, другой, слушая веселые бульканья из горлышка. И уже только потом пить ее неторопливыми глотками. И, тем более, никому в голову не пришло припасть к воде губами, упираясь руками в берег, чувствуя, как впиваются галька в кожу ладоней.

— Это самое глупое, что можно придумать, — учил меня азам выживания Гудрон. — В таком положении ты ничего не видишь вокруг, обе твои руки заняты, а возле самых твоих ушей шумит вода. Когда речь идет о собственной безопасности, мелочей быть не должно. Даже в том случае, когда всего-то нужно утолить жажду.

— А как следует поступать?

— Садишься на корточки, оружие в одной руке наготове, другую сложил ковшиком, и черпаешь им, черпаешь. Ну и смотришь и слушаешь, конечно же. А если есть ветерок, пусть даже слабенький, стараешься держаться к нему спиной. Когда наполняешь фляжку, производишь такие же действия.

— А это еще зачем? Спиной к ветру?

— Повадки у местных хищников те же, что и у земных. Какая у них задача? Правильно: завалить дичь, а затем ее схарчить, не получив при этом ни единой царапины — оно им надо?

И потому скрадывать они тебя будут таким образом, чтобы ветер все время дул в их сторону. Им же невдомек, что нюхать толком мы давным-давно разучились. За тем и держишься спиной к ветру, ведь так больше шансов его увидеть.

Рюкзаки мы всегда скидывали с себя по очереди, в то время как другие подстраховывали с оружием. И также по очереди шли к воде, если она оказывалась поблизости.

Через некоторое время любой наш привал выглядел примерно так. Сваленные в кучу рюкзаки, и присевшие вокруг нее по кругу люди, где каждый контролировал свой сектор. По левую руку от меня, сидела Светлана. По правую — обычно Слава Проф. Именно с ним у меня сложились наиболее близкие отношения. Наверное, в связи с тем, что у нас со Славой была наименьшая разница в возрасте.

«Нет, самые близкие у меня со Светой, — усмехнулся я. — Куда уже ближе!».

— Что, Теоретик, все улыбаешься? — тут же обратил на меня внимание Гудрон. — А ну-ка, попробуй еще разок!

Каждый раз после его просьбы, я послушно полез в кармашек разгрузки, чтобы извлечь из него жадр. После чего сжать его в кулаке, и в очередной раз убедиться: дар ко мне не вернулся. Такая процедура в последнее время стала настолько привычной, что все мои действия были доведены до автоматизма. Достал его, некоторое время подержал, отрицательно мотнул головой, и положил обратно. Привычен был и огорченный вздох самого Гудрона, которым все всегда и заканчивалось.

Привалы в середине дня — время немного расслабиться, пытаясь набраться сил перед ходьбой теперь уже до самого вечера. Ну и перекусить заодно. Справедливости ради, шагать мы будем не до самой темноты, и наверняка остановимся на ночлег задолго до того, как начнет смеркаться. Это по известному маршруту дневные переходы от одной безопасной стоянки к следующей диктуют темп ходьбы. Некоторые из них расположены друг от друга довольно близко. Иные — так далеко, что привалов не получается. Бывает, чтобы успеть до наступления темноты, и рысью приходится ускоряться.

Тут же все неизведанно. И потому, на то чтобы оборудовать более — менее безопасный ночлег, требуется время. Хотя может случиться и так, что, пройдя не так много, наткнемся на место, которое как будто самой природой оборудовано, чтобы люди могли переночевать в относительной безопасности. Пещера, удачно ли расположенные огромные валуны, или даже каменный козырек, под которым окажется достаточно места для всех. И тогда Грек, как уже бывало, скажет: остаемся здесь. Пусть до заката еще далеко. В подобных случаях не знаешь, радоваться или огорчаться. С одной стороны — все, на сегодня ходьбы не будет. С другой — чтобы куда-то прийти как можно быстрее, нужно двигаться как можно больше. И эти несколько вынужденных часов простоя отдаляют нас от конечной точки.

— Устала?

Света не выглядела измученной. Как и обещала, она втянулась. И все же чуточку внимания ей не помешает. Еще лучше заставить ее улыбнуться какой-нибудь удачной шутке, Все-таки хорошее настроение — лекарство от чего угодно. В том числе, и от бесконечной и монотонной ходьбы, одуряющей жары и невеселых мыслей.

— Устала, Игорь, — неожиданно призналась она. — Не от самой ходьбы: когда уже все это закончится?!

— Надо их ночами раздельно укладывать. Чтобы сил набирались, а не это вот все, — тут же влез в разговор Гудрон.

Если бы! Спим мы действительно вместе. И, случается, даже в обнимку, но толку-то! Уединения при всем желании не получится — не от гостиницы к гостинице путешествуем. Где тут уединишься? В полную скрипов, шорохов, шуршания, а иногда и рычания темноту? Только разок за все время пути и произошло. Торопливо, с оглядкой, чтобы никто нас не застукал. Стоя по горло в воде, под прикрытием густо свисающих со скал лиан. Не самая подходящая ситуация, но так хотелось хотя бы на время забыться от окружающей нас действительности!

Накануне мы остановились на ночлег почти в полной темноте, столько времени заняла дорога через болото. Подходящее укрытие искать было поздно, и потому пришлось коротать ночь, прижимаясь спинами к стволу гигантского дерева, воистину исполина. Сидя, и практически не смыкая глаз. В одежде, которая стояла колом от болотной грязи. Еще и с погодой не повезло. Черт бы с ним, с дождем, от которого нас прикрыла густая крона. Но ветер, порывами ураганный, заставлял растительность вокруг нас издавать столько шума, который не давал никакой возможности услышать подкрадывающуюся эмбару. Плотоядного зверя, больше всего похожего на огромного шестилапого варана. Эмбара привязалась к нам еще на болоте и, держась на дистанции, упрямо преследовала, явно дожидаясь удобного случая. И этот самый случай вполне мог дать ей темнота и разбушевавшаяся непогода. Словом, ночка задалась еще та.

Утром мы шли недолго, и вскоре наткнулись на такое местечко, что Грек, едва оглядев окрестности, заявил: