Читать книгу "Женские сказки. Книга 2 - Юлия Ляпина"

Густая тень и лесная прохлада дохнули в лицо. Под ноги, словно сама собой легла тропинка. Ошарашенный Петр прошагал по ней минут сорок, и только заслышав женский смех, остановился и посмотрел вокруг. Лес как лес, смешанный, кое-где меж высокими соснами блестят яркой зеленью березы, а впереди кусты густо разрослись, овраг или ручей какой? Двигаясь с осторожностью, Петр выглянул из густой листвы и едва не ахнул: на мелководье резвилась дюжина девушек!

Солнечный свет в глазах померк. Длинные распущенные волосы струились, намокшие тоненькие рубашки обрисовывали тела со всеми подробностями. Даже на ютубе такого шоу не встретишь! Да и девушки оказались на любой вкус – и блондинки, и брюнетки, и высокие и низенькие, и худенькие, и аппетитные сдобные булочки.

А больше всех его взгляд притягивала невысокая кудрявая блондинка, неспешно расплетающая влажную косу. Сполна оценив и красивую грудь с розовыми сосками, тонкую талию и крутой изгиб бедра, мужчина едва не причмокнул от эстетического наслаждения и бурлящего в крови восторга.

Эх не думал, что в сказке можно такое увидеть! Петр всмотрелся в личико прекрасной незнакомки, и покраснел: в самом откровенном и возбуждающем полуодетостью виде перед ним по колено в воде стояла его жена!

Он даже не поверил своим глазам! Потер их хорошенько, посидел в тени кустов, подождал, пока желтые точки рассеются, и вновь выглянул в сторону озера. Настя никуда не делась, распустив косу сладко, до дрожи в коленях потянулась, повернулась к мужу спиной – и поплыла! Петр скрылся в кустах, не заметив, как утянул за собой ближайшую тряпочку – пот утереть. В голове боролись мысли:

– Ах, как хороша!

И тут же:

– Да и другие хороши!

– Нет, нельзя, женат!

– Ну посмотреть ведь никто не запрещает, да и супруга не узнает!

И тут у него в голове явственно прозвучал насмешливый голос:

– Эх ты, архитектор! А если твоя жена сейчас пойдет на чужих мужиков любоваться?

У Петра тут же всплыло:

– Почему на чужих – эти ведь ничьи?

– Ага, если ничьи – значит можно? Ну-ну!

И перед мысленным взором архитектора развернулась картинка: глубокая, холодная протока с темной прозрачной до самого дна водой. Один берег пологий и на нем разбросаны шорты и футболки добровольных помощников отца Ивана. Вода видимо очень холодная, потому что, не смотря на жарящее солнце мужчины, входят в воду медленно, сначала бродят вдоль берега, привыкая к смене температур, а потом резко бросаются в захватывающую дух прохладу. Вдруг изображение сместилось – и Петр увидел спрятавшихся в камышах полуобнаженных девушек, с любопытством разглядывающих купающихся мужчин, и обсуждающих их достоинства.

– Понравиться ли тебе увидеть среди них Настю? Вкрадчиво спросил голос.

– Нет!

Мысленно завопил Петр.

– Отчего же нет?

Та же вкрадчиво продолжил голос, эти мужчины – ни кому не обещали свою верность.

– Она обещала свою верность мне!

– Хм, но ведь это только зрелище!

Произнес голос до противности знакомым голосом, и Петр с ужасом узнал свои собственные слова, сказанные совсем недавно.

– Разве можно счесть изменой рассматривание картинок, или фотографий?

Продолжал голос с тою же интонацией.

– Твоя жена только посмотрит, ну может быть помечтает о ком-то другом… Не о тебе…

Рыкнув, Петр закрыл глаза и потряс головой, прогоняя наваждение:

– Я понял, не надо! Настя моя, моя!

Легкий, на грани слышимости смешок донесся до него и тут же пропал за дружным хлопаньем голубиных крыльев. Увидев, что все кроме Насти улетели Петр, наконец, рассмотрел то, что держал в руках – тонкое, почти невесомое платье из серебристых чешуек, и еще раз проговорив мысленно:

– Моя!

Шагнул на поляну.

Глава 28

Ги и вправду удалось отыскать отличную протоку – пологий бережок, проточная, холодная до дрожи прозрачная вода, и мелкие камушки на дне.

Правда, недостатком было то, что в окрестностях протоки водились змеи, в основном ужи, но Лилька заплыв за желтыми яркими цветочками кубышек ощутила, как по руке скользнуло холодное нечто, напоминающее велосипедную камеру, и вздрогнув обнаружила за спиной блестящую полосу с четким шахматным рисунком ромбов. Едва не завопив, женщина кинулась к берегу, перепуганная гадюка – в другую сторону.

К счастью покусанных не оказалось. Суматоха от этой встречи вскоре улеглась и наплескавшись помощники быстренько разлеглись на огромных мягких полотенцах – подремать. На берегу время тянулось медленно и приятно, ленивая истома клонила в сон, но вот вдали раздался настойчивый стук поварешки по ведру – Машка звала работников на обед. Нехотя вставая и отряхиваясь, Василиса подняла с земли пестрый платок:

– Девчонки, это чей платок? Под полотенцем был, помялся немножко.

– У меня другой.

Сказала, мельком бросив взгляд Лилька.

– А я в шляпке пришла, жарко очень. Может, забыл кто-нибудь?

Добавила Аленка.

– А красивый платочек, на турецкий похож – пестренький.

Василиса встряхнула платок расправляя:

– Давай на веточку повесим, может хозяин найдется.

Вдруг мужчины за ее спиной странно закашляли, обернувшись, Василиса увидела, что через протоку стоят три мостика, удобные такие, деревянные.

– Это еще откуда?

Васька повернулась к Лильке, и один из мостиков исчез, повернулась к Аленке – пропал второй. Тут один из байкеров прыжком подскочил к девушке и выхватил из ее рук платок – третий мостик мигнул, но устоял.

– Пока ты платочком трясла, они как грибы выросли, пояснил он изумленной Ваське, не простой похоже платочек.

Для пробы усатый и бородатый парень махнул платком – и через протоку встал еще один мостик, махнул в другую сторону – пропал!

– Ого!

Сказал другой байкер, подходя ближе.

– Вот бы в дороге такой девайс – и забот бы не знали!

– Подождать надо, сказал старший, если к вечеру мост не пропадет – стоит округу объехать, глянуть, где тут мостики нужны.

Остальные дружно с этим согласились. Платок обратно Васька не взяла:

– Мне ни к чему, а вы может, доброе дело сделаете.

С тем и пошли обедать.

Машка расстаралась – наваристый борщ с молоденькой свеклой и свекольной ботвой, картофельное пюре и сосиски, хитро зажаренные в полосках бекона. А на сладкое – ягодный кисель из той же кислючей красной смородины, заросли которой обнаружились посреди угодий отца Ивана.