Читать книгу "Восьмое делопроизводство - Николай Свечин"

Еще несколько дней прошли в суете. Лыков опустился до того, что лично вступил в переписку с полицай-президентом Берлина по делу жителя Ломжинской губернии Вацлава Стахурского. Немцы подозревали его в фабрикации фальшивой монеты и запрашивали разные справки. Еще статский советник составлял «Ведомости лицам, подлежащим розыску», ходил на все совещания к директору и даже возглавил междуведомственную комиссию об экономии канцелярских расходов. Лишь бы не заниматься экспроприаторами.

Наконец пришло длинное шифрованное сообщение от Телятьева. Осип Германович допросил Петьку Длинного и устроил ему очную ставку с дровосеком, которого сыщики захватили в Рудной пуще. Долговязый бомбист рассказал кое-что интересное. Он подтвердил, что был сообщником Сашки Попа. И бомба, которая убила шесть человек, сделана им. Длинный (его фамилия была Сажин) признался под давлением. Двое из арестованных анархистов-коммунистов начали давать показания. И специалист по взрывчатке счел за лучшее расколоться.

Сажин сообщил, что Южикова вытащили из тюрьмы его старые приятели. Банда, которая якобы попала на каторгу в полном составе, цела. Уехали отбывать срок второстепенные фигуры, а главные остались. И снова взялись за налеты. Южиков их атаман, и как минимум одно дело ребята сварганили под его командой. А именно нападение на артельщика банкирского дома Беринга. Так сыщики получили первую информацию по банде «Альфа».

Уже на следующий день по секретной телеграмме Лыкова МОО[27] перевело важного свидетеля из Таганской тюрьмы в изолятор дисциплинарной роты. Там Сажина пять часов допрашивал Азвестопуло. Он пытался поймать Петьку на противоречиях или недомолвках. Первое ему не удалось, а второе — вполне.

Выяснилось, что две банды — анархистов и налетчиков — пользовались услугами одного взрывника. Петька считал себя политическим, а люди Сашки Попа брали его у анархистов как бы в аренду. Парень сфабриковал уголовным три бомбы, все начиненные мелинитом. Одну израсходовали на дороге Бельск — Рынин. Еще две оставались у Южикова. Связь с ним Сажин поддерживал депешами до востребования, которые отсылал в почтово-телеграфную контору в Петербурге на Владимирском проспекте. Адресатом он указывал Потапа Демежко — похоже, что у беглого каторжника были документы на это имя. Еще арестованный сообщил, что Сашка готовит налет в столице. Хотят брать какой-то банк, для чего заказали взрывнику особо мощную бомбу, но он не успел ее изготовить.

Сведений коллежский асессор добыл не густо. Еще труднее было ими распорядиться. В адресном столе Потап Демежко не значился, причем сыщики проверили Петербург с пригородами. Какой-то банк под угрозой… Но их тут десятки. Выставить у каждого усиленные караулы? Банки и без того хорошо охраняются.

Неожиданно Алексея Николаевича вызвал к себе Курлов. Он сверлил сыщика суровым генеральским взглядом, потом спросил:

— Как идет дознание?

Статский советник доложил последние новости. Товарищ министра откуда-то их уже знал и взял быка за рога:

— Вахмистра убили, инсценировав самоубийство, или он повесился сам?

— Никто не берется сказать точно. Может быть и так, и так.

— Совесть заела изменника?

— Допускаю такое.

— А что с нападением на Анисимова?

— Похоже, с письмоводителя просто хотели снять шапку.

— И никакой подоплеки?

— Допускаю и подоплеку, — признал сыщик.

— Значит, достоверно ничего сказать нельзя?

— Нельзя.

— Ну а если рассмотреть самый плохой вариант?

— Тогда дело швах. Два случая в одни сутки. Умер важнейший свидетель и чуть не зарезали аналитика. Вот подозрительно!

— Почему же? — покачал головой генерал-лейтенант. — Анисимов привлек внимание грабителей. В Петербурге такое сплошь и рядом.

— Налететь на Литейном с утра? Когда все идут кто на службу, а кто в булочную? И вокруг полно свидетелей?

— Я, Алексей Николаевич, конечно, не обладаю вашей опытностью в деле практического сыска, — солидно начал Курлов. — Но здравый смысл подсказывает мне. Если бы действительно требовалось убрать опасного своим умом человека, его встретили бы на выходе из парадного. Или на входе. Когда темно и никого нет рядом. Сунули бы нож в сердце — и бежать. Просто и надежно. А ловить жертву на проспекте… Это хулиганы какие-то, а не фартовые.

— Документов я у них посмотреть не успел, но рожи видел. Они не «васинские»[28]. Серьезные люди.

— А почему тогда так примитивно действовали? — настаивал генерал.

— Трудно понять, — согласился статский советник. — Возможно, торопились и потому плохо подготовились. Пришла команда срочно зарезать письмоводителя.

— Опять вы за свое. А кто мог дать такую команду? Сашка Поп? Откуда он тогда узнал о вашей группе, о ее догадках и предполагаемых направлениях поиска? Намекаете на измену?

— Я ее допускаю, — твердо ответил Лыков. — Неприятная версия, согласен. Но мы должны ее проверить.

Товарищ министра опять вперил в сыщика сердитый взгляд. Подумал-подумал и приказал:

— Идите проверяйте. Об итогах доложить!

Глава 7

Раздвигая туман…

Дознание об эксах двигалось словно наощупь. Лыков пришел к начальнику Особого отдела Еремину. И попросил проверить письмоводителя из артиллеристов еще раз. Заодно хорошо бы общупать Телятьева с Лоренцевым… Чувствовал сыщик себя при этом неуютно.

— Насчет этих двоих я поручу охранным отделениям, — пообещал полковник.

— Только аккуратнее. Лоренцев сам бывший сотрудник московской охранки. Надо так, чтобы ему не сообщили.

— У нас болтунов нет, — отчеканил бывший уральский казак. Таким тоном, будто хотел продолжить: «Это у вас там, в Восьмом…»

Статский советник вернулся в кабинет, разложил на столе листки с таблицами, которые нарисовал Анисимов. Так… «Альфа» берет лишь наличные деньги, да и то не всякие. Откуда такая осведомленность о методах сыска? Газеты писали, как грабители попадаются, если украли купюры с записанными номерами. Но бросить пять тысяч! Можно было бы отвезти их в глухомань и там разменять. Пока сведения о тех номерах дойдут до Туркестана… Но атаман решил не рисковать. Значит, в банде дисциплина. Ценные вещи, векселя, серии[29] — все это под запретом. Трудно ловить таких необычных скоков…

За соседним столом сидел и вздыхал Азвестопуло.

— Что, и у тебя никаких мыслей? — съязвил шеф. — Какой же ты после этого коллежский асессор?