Читать книгу "Пусть простить меня невозможно - Ульяна Соболева"

— Глупости. Я никогда не стану чужим, пока ты сама меня не прогонишь.

Прижал ее к себе, и в этот момент запищал мой сотовый. Украдкой бросил взгляд на экран… Зарецкий тварь. Что ж ему нужно от меня?

ГЛАВА 7

Снегом замело, снегом замело,

Белой простыней упало.

Замерзает кровь, мы свою любовь

Не удержали, что с нею стало.

Под снегом навсегда все наши слова -

Те, что друг другу не сказали.

Не придет весна, не для нас она,

Ведь мы любовь так глупо потеряли.

Припев: Под снегом, что падает, ты знаешь сам -

Под снегом, покровом

Под кровом белым быть и нам.

Под снегом оставили свою любовь.

Под снегом, средь белых улиц и домов.

Что нужно мне теперь, что же мне теперь? -

Ждать весны, а может лета.

Открываю дверь — нет тебя за ней.

Что же это? — нет ответа.

Снегом замело все наши пути.

Обними, хоть на прощание.

Замерзаю я, замерзаем мы.

Любить и помнить — обещай мне.

Светлана Лобода

— Ответь, — приподняла голову, но он нажал на "отбой" и спрятал сотовый в карман, закрывая от меня имя звонившего пальцами нарочно. А я лихорадочно цеплялась за его куртку, прижималась к нему всем телом. Надышаться, надурманиться им, налюбить его, как в последний раз. Я с ума сходила от ощущения, что вот-вот все рухнет. Вот-вот я его потеряю. Ведь я на крючке, и это вопрос времени, когда я рухну в пропасть. Точнее, этого времени у меня ничтожно мало. Я вот-вот должна поднести огонь к фитилю и сжечь себя заживо. Ради всех нас.

Мне угрожали семьей, угрожали всем самым дорогим, что у меня есть… и я думала о выходе из этого кошмара и видела лишь один. Самый жуткий и губительный для меня. Вряд ли я смогу жить дальше. Только существовать… только выживать. Но как же это невыносимо трудно — отталкивать его, рыть между нами могилу, чтобы столкнуть туда нашу любовь и закопать ее живьем. Больно вдруг понять, что я больше не защищена, я вне своих стен, я одна, голая снаружи под снегом и дождем, и мне нельзя идти обратно в дом… мне надо бежать из него и все разрушить собственными руками.

Но можно мне хотя бы немножко… чуть-чуть насладиться моим любимым мальчиком перед тем, как… И я уже на самой грани, у самой бездны. Как же это жестоко осознавать, что у нас ничего не выйдет, и я не смогу быть с ним до самого конца… не смогу любить его вечно, как мечтала. И злилась. Я безумно на него злилась. Он виноват… его вина, его проклятые криминальные игры, в которые он снова влез за моей спиной и скрывает от меня.

А потом эти фото с ней… не одно и не два. И я смотрю на них расширенными от неверия глазами, видя, как в полумраке ресторана он сидит с красивой женщиной брюнеткой. Жгучая, страстная, яркая… не младше меня, но гораздо шикарнее и… богаче естественно. Руслан обнимает ее за талию, и проклятые папарацци выловили самые пикантные кадры. Подносит зажигалку, и она держит его за руку, смотрят друг на друга, и нога женщины касается щиколотки Руслана, и я даже представила себе, как она поднимется вверх… И на последней фото он усмехается своей умопомрачительной улыбочкой юного и всегда готового к совокуплению жеребца. И я прекрасно знаю эту проклятую улыбку, чтобы не ощутить жгучую боль в груди и сухость во рту.

Отшвырнула сотовый и закрыла лицо руками… Не знаю, зачем зашла в соцсети, зачем открыла эту ленту новостей. Никогда ведь не захожу, а сейчас словно само провидение толкало меня к одному единственному решению…

А он в это время, когда меня раздирает на части, флиртует с какой-то женщиной, сказав мне, что у него важные дела. Впервые за эти годы я опять увидела его с другой, и оказалось, что мне не просто больно, а дико больно. К этому никогда не привыкнуть, и недоверие… оно, как хроническая болезнь, затаилось внутри и готово вылезти наружу при малейшем подозрении. Вылезти и захлестнуть черной волной адской ревности. И кажется, что предательство — оно повсюду… оно вспыхивает вокруг нас обоих. Оно сжирает пальцы наших ног и скоро поползет вверх, чтобы нас уничтожить. Но я бы все же пыталась верить… я бы гнала эту черную тоску, я бы ее сжигала своей любовью огненной… Но разве это не повод. Тот самый нужный мне повод рыть могилу глубже и усерднее.

Сообщение на сотовый пришло, когда я была в офисе.

"Ты не забыла, что за тобой должок? Не расслабляйся".

Вздрогнула, вспоминая мелкие буквы в окошке мессенджера. Сукиии. Нееет. Вы не сможете меня заставить. Вам меня не поймать. У вас ничего не выйдет.

— Это…это она? — кивнула на сотовый.

— Кто она, Оксана?

— Та женщина?

И момент очарования испарился. Растворился в раскаленном воздухе. В глазах Руслана вспыхнула злость, а я поняла, что налюбиться уже не выйдет… пошел обратный отсчет, и если не сейчас, то потом будет поздно.

— Она звонит тебе на личный сотовый?

— У тебя паранойя, Оксана.

Отбросил мои руки, отвернулся лицом к бурлящей внизу моста реке.

— Скажи, ты нарочно это устраиваешь? Или это какая-то разновидность мазохизма? Только что обнимала и через секунду та же песня. Тебе не хватает остроты ощущений?

Резко повернулся ко мне, а я сделала шаг назад, чувствуя, как болезненно сжимается сердце от понимания, что он прав. Да, я разрушаю, любимый. Ты все верно чувствуешь.

— Что мне сделать? Послать весь бизнес на хер и заняться только тобой? Черт, меня бесит, что я не могу понять, что происходит с тобой?

Как же мне хотелось схватить его за руки, зарыться лицом в его грудь, сжать шею руками и забыть обо всем, как о страшном сне. Хотелось впиться губами в его поджатые губы, раздвинуть их языком, прильнуть к нему всем телом.

— Со мной? Ничего не происходит. Что происходит с нами… ты только что говорил, что не чужой мне, а прячешь сотовый и не говоришь, кто тебе звонит. Так чужой или нет? Или это двойные стандарты? Я вижу тебя с другой женщиной, когда ты говоришь, что занят бизнесом, а потом тебе звонят, и ты прячешь свой сотовый.

Приблизила свое лицо к его лицу.

— Я не прощу тебе измены, Руслан. В этот раз не прощу. Ты это понимаешь?

Ухмыльнулся и дернул меня к себе.

— Какой измены? Где ты ее увидела? Дорогая, я понимаю, что Анна Каренина — твоя любимая книга, но зачем такой явный плагиат?

Ударил. Больно, под самые ребра, и мне захотелось ударить в ответ. От боли, от ощущения полной безысходности.

— Я бы никогда не бросилась под поезд… я бы нашла другой выход.

— Какой же?