Читать книгу "Великий Доктор - Джуно Доусон"

– Считается, что Великий Доктор пришел на наши земли шестьсот лет тому назад, – объяснила Джая. – Храм основал на нем целую религию. Он бог.

Яс поморгала.

– «Он»? О, здесь явно какая-то ошибка.

Снова задрожала земля, и Ясмин тотчас ухватилась за Джаю. Некоторые подмостки развалились, с грохотом упав на пол и осыпав все вокруг обломками.

– Вы уверены, что здесь безопасно?

Прай с Марией снова украдкой переглянулись, намекая на обратное. Почему они вообще здесь? Разве не разумнее уйти как можно дальше от храма?

– Эти шахты… В них до сих пор что-то добывают?

– Нет. Уже очень давно, – ответила Мария, неуверенно глядя в потолок.

– Как твое колено? – спросил Прай. – Джая, перевяжи ей ногу и принеси чистую одежду – от нее смердит.

– Вот уж спасибо, – проворчала Яс. – А чего вы хотели? Я только что ползла через…

Прай проигнорировал ее.

– Нужно уходить. Собирайтесь, если не хотите, чтобы вас погребли здесь заживо.

Все приступили к работе: стали паковать походные плитки, койки, раздвижные столы и инструменты.

– Пойдем в медчасть, – велела Джая, помогая Яс подняться. – Нужно осмотреть твое колено.

Яс взглянула на сталактиты над головой. Она даже представить боялась, что будет, если все они рухнут вниз.

Земля задрожала вновь. Казалось, она пробуждается.

– Великий Доктор, – обратился к Грэму старый монах, – какой из грехов самый страшный?

– Великий Доктор, – сказал другой, – любой ли грех можно искупить?

– Доктор, – подал голос третий, – считается ли помысел греховным деянием?

– Ладно, ребята, – заявил Грэм, поднимаясь со стула. – Доктор хочет чашечку чая с молоком и двумя ложками сахара. А еще он желает побеседовать с Медсестрой. Наедине. Прямо сейчас.

Доктор ухмыльнулась, качая ногами на подоконнике. Она была не прочь в кои-то веки передохнуть от своего постоянного главенства.

Микадос встал и резко хлопнул в ладоши.

– Вы слышали, что сказал Доктор! Уходите! Сейчас же! Служанка, принеси чай и все, что пожелает Великий Доктор.

Янна поклонилась и поспешила выйти из комнаты.

– Тебя я тоже попрошу уйти, Микадос. – Грэм больше не мог выносить весь этот цирк.

– Конечно-конечно, пресвятейший, как пожелаете. Возможно, вы захотите отдохнуть в моем личном читальном зале.

– Спасибо, приятель.

Микадос вел Грэма и Доктора наверх по узкой винтовой лестнице и бесконечным освещенным свечами коридорам, пока они не попали в гораздо более уютную комнату – смесь библиотеки и кабинета, как подумалось Грэму. Повсюду стояли шкафы и столы, уставленные старыми, пыльными книгами. Микадос поклонился и оставил гостей наедине.

Грэм плюхнулся в вычурное кресло, массируя виски.

– Тяжела работа у бога, скажу я вам.

– Грэм, ты прекрасно справляешься, – похвалила его Доктор, выглядывая за дверь, чтобы посмотреть, не подслушивает ли кто. Судя по всему, она была довольна, что теперь можно было спокойно поговорить. – Пока они носятся с тобой, как с королевской особой, у нас не возникнет проблем.

– Я не знаю, сколько еще продержусь.

– Я понимаю, но постарайся продержаться, пока мы не найдем Яс. И тогда…

– А что тогда?

Доктор уселась на подставку для ног.

– Ох, Грэм, – Доктор вздохнула. – Не нравится мне все, что я здесь вижу. А тебе?

Грэм покачал головой.

– Это… просто безумие! Мы всего несколько часов провели на Лобосе и успели создать целую религию!

– И не самую приятную, особенно если ты – лобосец или женщина. – Доктор раздраженно всплеснула руками. – Много столетий назад на Лобос обрушилась эпидемия. Храм очень удобным образом обвинил в этом женщин и лобосцев. Забавно выходит, правда? – Доктор вскочила, и Грэм отметил, что она не может усидеть на месте больше двух минут – энергии, как у колибри! – Я даже не могу винить в этом Микадоса, хотя на его счет я пока не уверена. Но ты посмотри на эти древние книги. Им уже много веков. Никто даже не смеет подвергать их сомнению, все просто покорно следуют тому, что в них сказано. А традиции ради традиций – это одна из наименее приятных вещей на свете, даже хуже оливок, терпеть их не могу.

– А с оливками что не так?

– У нас нет времени подробно обсуждать проблему оливок, Грэм, иначе мы тут на много недель застрянем. Будем надеяться, что Райан выяснит, где Яс.

– Что? А где он? Ох уж эти двое, в самом деле… Все равно что котят выгуливать. Вроде и знаешь, где они, а потом раз – и один уже куда-то ушмыгнул.

– Райан на секретной миссии, но он в надежных руках, честно. Во всяком случае, я на это надеюсь. Как только мы вернем Яс, мне нужно будет… все исправить.

Доктор бродила по библиотеке и вдруг остановилась у высокого, узкого шкафчика, запертого на замок. Она принялась вертеть в руках бронзовый замок.

– Хм, интересно, что у них здесь? Книга женоненавистничества и расизма?

– Ты не виновата, что все так вышло.

Доктор, обычно такая дурашливая, внезапно посерьезнела. Она отпустила замок, и тот громко звякнул о шкаф.

– Разве?

Грэм посмотрел наверх. Бутылочно-зеленый фонарь на потолке начал раскачиваться из стороны в сторону, а за ним затряслась и вся комната. Доктор схватилась за книжный шкаф, а Грэм – за ручки кресла. Пара книг упала на пол, но закончилось все так же быстро, как и началось.

– Что это было? – спросил Грэм. Сердце у него в груди неистово билось. – Землетрясение?

Доктор нахмурилась.

– Не знаю. А мне не нравится чего-либо не знать.

– Не нравится даже больше оливок?

– Не говори глупостей, Грэм. Оливки намного хуже.

За шесть веков таверна почти не изменилась. Она была маленькой, тесной, но очень уютной, с баночными фонариками на потолке. Посетители, среди которых были и лобосцы, и люди, размахивали кружками и шумно пели. В воздухе витал густой дубово-табачный дым от длинных трубок, что курили гости заведения.

На маленькой сцене старый седой лобосец играл на каком-то инструменте вроде аккордеона. Райан не узнал песню, но она напоминала матросскую песенку, которую они разучивали в школе – что-то наподобие «Пьяного моряка».

«Предпочел бы я плаватьдо конца своих дней,Уж лучше быть в море,чем видеть жену и детей!»

У бара, окруженного, судя по виду и запаху, моряками и рыбаками, слышались хриплые тосты и подымались стаканы. Райан лично был бы не прочь когда-нибудь обзавестись женой и детьми, но все равно смеялся и хлопал вместе со всеми.