Читать книгу "Любовь на всю жизнь - Харвилл Хендрикс"

ПОЧЕМУ ТЫ ИЗМЕНИЛСЯ?

Партнеров ждет и еще одно неприятное открытие. В какой-то момент отношений многие пары обнаруживают, что черты, которые они когда-то ценили, начинают их раздражать. Муж видит, что консерватизм – одно из главных качеств, которое его привлекало в будущей супруге, – делает ее зажатой ханжой. Жена замечает, что немногословность и отстраненность спутника, которые она когда-то считала признаком духовности, заставляют ее чувствовать себя одинокой. Мужчина воспринимает импульсивность и общительность своей половинки как нарушение его личных границ. Женщина понимает, что рациональная натура избранника, которая поначалу хорошо дополняла ее собственную, эмоциональную, превращает его в бесчувственного робота.

Чем объяснить эти беспокоящие перемены? Если помните, желая соединиться и стать такими же цельными и идеальными, как в младенчестве, мы выбираем партнеров, которые восполнят части нашей сущности, отринутые в детстве. Мы ищем людей, которые будут компенсировать отсутствие креативности, неспособность мыслить или чувствовать, подавленную сексуальность. В союзе мы ощущаем связь со скрытой частью себя. Поначалу это, кажется, срабатывает, но со временем комплементарные черты спутника начинают будоражить в нас эти запретные чувства и особенности.

Давайте вернемся к истории Джона – успешного бизнесмена из предыдущей главы, который проводил время с Патрицией, но отчаянно хотел быть с Шерил, – и посмотрим, как эта драма разыгрывается в реальной жизни. Однажды Джон пришел на сеанс психотерапии в возбужденном состоянии. Он не стал уделять традиционные пятнадцать минут на разговоры о бизнесе и сразу выложил хорошие новости. Шерил сделала редкий примирительный жест и позволила ему переехать к ней на шестимесячный «пробный период». Его мечты начали сбываться.

Эйфория Джона продолжалась несколько месяцев. За это время он решил, что больше не нуждается в консультациях (как и большинство клиентов, он не хотел работать над своими проблемами, когда считал, что абсолютно счастлив). Но через некоторое время он позвонил и записался на прием. Оказалось, у них с Шерил снова появились трудности. Одна из проблем, о которых он упомянул, заключалась в том, что энергичный характер девушки начал выводить его из себя. Он терпел, как он выразился, ее «излишнюю эмоциональность», когда она была направлена на других, например если Шерил ругала служащего или возбужденно разговаривала с подругой. Когда же она направляла свои высоковольтные эмоции на него, он начинал паниковать. «У меня в голове вот-вот будет короткое замыкание», – признался он.

Джон так нервничал рядом с Шерил, потому что она пробуждала его собственный подавленный гнев. Поначалу вместе с ней он испытывал успокаивающую иллюзию контакта со своими чувствами, но через некоторое время ее эмоциональная раскованность простимулировала его эмоции до такой степени, что они начали пробиваться наружу. Его «сверх-я» – часть мозга, которая выполняла материнский запрет на гнев, – непрестанно посылало сообщения об ошибке, предупреждая не трогать это правило. Джон боролся с тревожностью, пытаясь усмирить Шерил: «Ну зачем так волноваться! Ты ведешь себя как идиотка» или «Сначала успокойся, а потом поговорим. Я не понимаю ни слова из того, что ты произносишь». Ту самую черту, которая когда-то была такой соблазнительной, его древний мозг начал воспринимать как угрозу существованию.

В ваших отношениях тоже, вероятно, был период, когда вам захотелось, чтобы партнер стал менее сексуальным, легкомысленным или непосредственным – каким-то образом менее целостным, – поскольку эти качества пробуждали в вас подавленные черты и ваше утраченное «я» угрожало неожиданно выйти на поверхность. В такие минуты немедленно включалась в дело «внутренняя полиция», которая не давала этим элементам «я» проявиться, и вас переполняла тревога. Это было настолько неприятно, что вы, возможно, даже пытались подавить своего партнера – так же, как родители подавляли вас. Защищая свое существование, вы старались уменьшить реальность другого человека.

Растущий дискомфорт, связанный с комплементарными чертами партнера, – это лишь часть быстро надвигающейся бури. В центр внимания начинают попадать и негативные черты, те самые, которые вы решительно отвергали во время романтической фазы отношений. Хроническая депрессия, тяга к алкоголю и безответственность вдруг становятся болезненно очевидными, и вам дурно от того, что этот человек может разрушить ваш живой, полный чудес и радостных связей мир и вернуть то гнетущее ощущение разрыва связи, которое вы испытывали в детстве.

ВЗГЛЯД НА БОЛЕЗНЕННУЮ РЕАЛЬНОСТЬ

Меня [Харвилла] это неприятное открытие ждало в начале первого брака – честно говоря, на второй день медового месяца. Мы с женой должны были провести неделю на острове у берегов Южной Джорджии. Мы гуляли по пляжу, я брел через завалы сплавного леса, а жена шла в воде метрах в семидесяти передо мной. Она склонила голову и с увлечением искала ракушки. Я посмотрел на ее силуэт на фоне восходящего солнца. То, как она выглядела, я помню до сих пор. Она стояла ко мне спиной, в черных шортах и красном топе. Ее светлые волосы развевались по ветру до плеч. Мой взгляд остановился на опущенных плечах, и я вдруг испытал прилив тревоги и сразу же после этого – гнетущее осознание, что я женился не на той девушке. Это было настолько сильное чувство, что мне пришлось подавить в себе порыв броситься к машине и уехать оттуда. Я стоял ошеломленный. Тут жена повернулась ко мне, помахала и улыбнулась, и я почувствовал себя так, будто она разбудила меня от кошмара. Я помахал в ответ и поспешил к ней.

Передо мной словно на мгновение приподнялась, а потом снова опустилась некая завеса. Лишь много лет спустя я разобрался, что же тогда произошло. Все прояснилось, когда я сам был на сеансе психотерапии. Врач помогал выполнить регрессию – специальный прием, который переносит человека в детство. Я увидел себя нескольких лет от роду, игравшим на полу на кухне, а мама хлопотала у плиты, повернувшись ко мне спиной. Я был ее девятым ребенком, и она проводила на кухне, скорее всего, по четыре-пять часов в день – готовила и убирала. Я довольно четко видел мамину спину. Она стояла у плиты в ситцевом платье и фартуке. Плечи были опущены, а взгляд устремлен вниз.

Эта сцена помогла мне осознать, что у мамы не было на меня сил – ни физических, ни эмоциональных. Отец умер от травмы головы всего за несколько месяцев до этого, и она осталась наедине со своим горем, нехваткой денег и девятью детьми, о которых нужно было заботиться. Тогда я, конечно, был слишком мал, чтобы осознавать источник ее проблем, и понимал только, что мне хочется любви и привязанности. Теперь, во взрослом возрасте, я видел, что она была невероятно подавлена трагедией и мало могла мне предложить. Это стало открытием. До этого сеанса я считал, что повторяющиеся приступы тревоги связаны с тем, что родители умерли, когда мне было всего шесть лет, а теперь увидел, что чувство брошенности появилось намного раньше.

Все еще в состоянии регрессии я позвал маму, но она не ответила. Я сидел в кабинете психиатра и плакал от боли. Затем меня посетило второе откровение. Я вдруг осознал, что случилось со мной в тот медовый месяц. Когда я увидел, что жена далеко, что она поглощена собой и ее плечи опущены, у меня появилось жутковатое предчувствие, что мой брак станет повторением детства, проведенного рядом с убитой горем матерью. Пустота моих ранних дней вернется. Прозрений было слишком много, и я быстро опустил занавес.