Читать книгу "Леопард на снегу - Энн Мэтер"

Доминик предложил стул Элен, а затем сел на свой стул, стоявший с другой стороны стола. Элен поняла, что Доминик ждет, когда она нальет кофе, и занялась этим. Налив ему кофе без молока, она протянула чашку.

– Спасибо, – сказал он и, взяв чашку, поставил перед собой.

Элен не знала, что ему сказать, и лихорадочно подыскивая тему для разговора, сказала:

– Болт… Болт рассказал мне, что вы пишите книгу.

– Вот как? – Его недовольный взгляд заставил ее задуматься, не сказала ли она что-нибудь лишнее.

– Да. Но только это. Я хочу сказать, он отказался обсуждать ее со мной.

– А вы просили его?

– Да. – Элен покраснела. – Мне было интересно.

Доминик пристально посмотрел на нее.

– Почему?

– Ну, мне кажется, что написать книгу очень трудно, и меня заинтересовал процесс работы над ней.

Доминик задумался.

– Я думаю, все зависит от характера книги, которую пишешь, – наконец сказал он. – Одни труднее написать, другие – легче.

– Я всегда считала, что научную книгу написать труднее, чем роман или повесть.

– Необязательно, – покачал головой Доминик. – Если пишешь о том, что произошло в действительности, то весь вопрос в том, как убедительнее изложить факты. Художественное произведение требует совершенно другого подхода, богатого воображения.

– Я об этом не думала. – Элен сделала глоток из своей чашки и отметила, что кофе у нее получился не намного хуже, чем у Болта. – А вы пишите роман?

– Я? Нет. Моя книга полностью основана на фактах.

– Вы пишите об автогонках? – осторожно спросила она.

– На этот раз – да.

Она удивленно взглянула на него.

– Значит, у вас есть и другие книги?

– Только одна.

– И о чем же она?

Его улыбка стала чуть-чуть насмешливой.

– Я уверен, это вас нисколько не интересует.

– Интересует. – Щеки Элен вспыхнули румянцем. – Честное слово.

Доминик помолчал, потом отодвинул от себя чашку и произнес:

– Я написал биографию моего отца.

– Вашего отца? – Элен была заинтригована. – Он ведь был офицером морской пехоты?

Недовольное выражение появилось на лице Доминика.

– Болт и об этом рассказал вам.

– Да. Но только косвенно. Он рассказывал мне о своей службе в армии и случайно обмолвился. – Элен умоляюще посмотрела на него. – Вы не будете на него сердиться?

Доминик вздохнул.

– За что? А что он еще вам рассказал?

Она пожала плечами.

– Совсем немного. Расскажите о вашем отце. Мне очень интересно. Он еще жив?

– Нет. Он умер. – Он произнес это ровным тоном. – Умер шесть лет назад.

– В тот год, когда произошла авария? – непроизвольно вырвалось у нее. Увидев, как изменилось лицо Доминика, она пожалела, что не удержалась.

– Да, примерно в то время, – подтвердил он. – Налейте мне еще кофе.

– С удовольствием. – Элен обрадовалась, что может чем-то заняться. Она говорила с ним необдуманно, и теперь ей показалось, что разрушила тем самым тонкую нить взаимопонимания, которое уже стало складываться между ними. – Вот, пожалуйста. – Элен вопросительно посмотрела на него. – Вы не хотите продолжить? Я имею в виду… о вашем отце.

Несколько минут Доминик молчал, и она уже решила, что он не ответит, но тот все же медленно произнес:

– Во время войны он командовал десантным подразделением на Дальнем Востоке. Был награжден крестом Виктории[2]за успешную операцию по захвату командного пункта японцев, когда войска противника численно превосходили его отряд.

– Удивительно! Вы, должно быть, очень гордились им.

– Мама очень гордилась наградой, – тихо сказал он. – Я тогда был еще мал, а Френсис только родился.

– Я не это хотела сказать…

Элен почувствовала, что опять краснеет, но, по крайней мере, смущение удержало ее от вопроса, который так и вертелся на языке. Был ли Френсис его единственным братом – тем, что погиб в автомобильной катастрофе? Но если она проболтается, что знает, кем был его брат, ее собеседник может подумать, будто Болт обсуждал с ней события, о которых сам Доминик предпочитает молчать.

Доминик выпил кофе и, отставив чашку в сторону, придвинул к себе свои бумаги. Для Элен это означало, что прием окончен, но она почему-то почувствовала разочарование. Ей ничего не оставалось делать, как уйти, предварительно убрав посуду. Доминик заинтересованно поднял на нее глаза, когда она принялась со звоном ставить на поднос блюдца и чашки. Она поняла, что он заметил ее раздражение.

– Болт скоро вернется, – заметил он. – Вам нет надобности убирать посуду.

– Я справлюсь.

Элен взяла поднос и с гордым видом направилась к двери, но Доминик с поразительной быстротой опередил ее и оказался у двери раньше. Они почти столкнулись там. Элен невольно обратила внимание на его участившееся дыхание и жилку, пульсирующую на шее. Девушка не могла оторвать взгляда от его смуглой кожи в расстегнутом вороте рубашки. Она опустила взгляд и увидела, как его рука машинально потирает раненое бедро. Кровь прилила к ее лицу; у нее зашумело в ушах. На какое-то мгновение между ними возникло почти осязаемое притяжение друг к другу. Элен была уверена, что если бы она придвинулась к нему ближе, то ощутила бы его ответные импульсы. Это было пьянящее чувство, и ее взгляд, направленный на него, красноречиво говорил о ее желаниях.

Но ответный взгляд Доминика Лайалла отрезвил Элен. В том взгляде читалось откровенное неприятие тех порывов, к которым она его призывала. Доминик молча распахнул перед ней дверь, хотя Элен и была уверена, что он хотел ей что-то сказать.

В кухне девушку вдруг охватила дрожь. Впервые в жизни она вела себя совершенно непонятным образом, и это пугало ее. Что с ней происходит? Элен знала Доминика Лайалла всего три дня, но за это время он успел подчинить ее себе настолько, что она потеряла разум и даже вообразила, будто между ними возникло физическое влечение. Но ничего подобного в действительности быть не могло… Она прижала ладони к своим горящим щекам. Она должна бежать, бежать отсюда, пока не случилось непоправимого. Элен закрыла глаза и мысленно поблагодарила проведение, удержавшее Доминика Лайалла от ответа на откровенный призыв, сквозивший в ее взгляде. Вдруг она буквально подпрыгнула на месте от неожиданности, услышав за спиной озабоченный голос Болта:

– Эй, что случилось? Элен, вы плачете?