Читать книгу "Кулак Аллаха - Фредерик Форсайт"

Сбросив бомбы, Дон Уолкер в крутом вираже развернул самолет на сто тридцать пять градусов и одновременно направил его нос вниз, стремясь поскорее выйти на обратный курс, домой. К несчастью, высокие холмы не позволяли снизиться настолько, чтобы «игл» стал недосягаем для ракет и зенитных орудий.

Самый удачный запуск был произведен из дальней «деревни». Самолет Уолкера разворачивался над этой деревней ничтожную долю секунды, но именно в этот момент иракцы выпустили две ракеты – не советские «земля-воздух», а лучшие в иракских войсках «роланды» французско-германского производства.

Первая ракета помчалась вслед за «иглом» на небольшой высоте и врезалась в горный хребет, когда самолет скрылся за ближайшим холмом. Второй «роланд» преодолел горный хребет и в следующей долине настиг «игл», практически оторвав у него правый двигатель. Уолкер почувствовал жестокий удар.

Самолет швырнуло в сторону, система управления моментально вышла из строя, а вспыхнувшее топливо превратило «игл» в комету с пылающим хвостом. Уолкер схватился было за рычаги управления – никакой реакции. Все было кончено, его самолет умирал, включились все аварийные огни, тридцать тонн горящего металла могли в любую секунду врезаться в горы.

– Катапультируюсь, катапультируюсь…

Стекло колпака разлетелось вдребезги, а через микросекунду в черное небо были выброшены вместе с катапультируемыми сиденьями два летчика. Приборы тотчас распознали, что высота катапультирования слишком мала, и разорвали ремни, удерживавшие пилота в сиденье, освобождая его от лишнего металла и позволяя парашютам раскрыться.

Уолкер прыгал с парашютом впервые в жизни. Ощущение шока на какое-то время оглушило его, лишило способности принимать решения. К счастью, те, кто делают парашюты, учли и такие ситуации. Как только оторвалось тяжелое металлическое сиденье, автоматически раскрылся парашют. В кромешной темноте ошеломленный Уолкер висел над долиной, которую он не видел.

Падение оказалось непродолжительным, уж слишком мала была высота. Через считанные секунды Уолкер ударился о землю, упал, несколько раз перевернулся, отчаянно пытаясь нащупать замок, отстегивающий подвесную систему парашюта. Наконец ему удалось высвободиться, парашют унесло ветром в долину, а Уолкер оказался на спине на пружинистом грунте.

– Тим! – позвал он. – Тим, у тебя все в порядке?

Уолкер побежал, отыскивая глазами другой парашют. Он был уверен, что его товарищ опустился где-то неподалеку.

В этом он был прав. Оба летчика приземлились в третьей по счету долине к югу от только что уничтоженной ими Каалы. На севере тускло-красной зарницей в небе отражался полыхавший в кратере пожар.

Минуты через три Уолкер больно стукнулся коленом. Он было решил, что это обычный валун, но даже в полумраке разглядел очертания катапультируемого сиденья. Наверно, это его. Или Тима? Уолкер двинулся дальше.

Скоро он нашел своего штурмана. Молодой летчик катапультировался по всем правилам, но взрывом повредило механизм отделения сиденья. Привязанный к нему штурман упал на камни, а парашют не мог раскрыться. Удар был настолько силен, что штурмана наконец выбросило из сиденья – только ни один человек не мог бы остаться в живых после такого удара.

Тим Натансон лежал на спине. Его переломанные руки и ноги были вывернуты под самыми противоестественными углами, а лицо закрывали шлем и прибор ночного видения. Уолкер снял с товарища шлем, открепил его личный знак, повернулся спиной к полыхавшему над холмами зареву и побежал, плача и не замечая собственных слез.

Уолкер бежал, пока совсем не выбился из сил, потом на склоне какого-то холма нашел подходящую щель и заполз в нее. Ему было необходимо отдохнуть.

Через две минуты после бомбового удара по Каале Мартин снова вышел на связь с Эр-Риядом. Он послал в эфир серию предупреждающих сигналов, потом короткое сообщение: «Теперь Варрава, повторяю, теперь Варрава».

Мартин выключил радиопередатчик, разобрал его и упаковал. Все трое вскинули рюкзаки на плечи и поспешно спустились с холма. Им нужно было торопиться, потому что патрулей теперь будет в десять раз больше. Иракцы станут искать не их – маловероятно, чтобы они сразу сообразили, каким образом бомбы попали точно в цель, – а экипаж сбитого американского истребителя-бомбардировщика.

Сержант Стивенсон запомнил курс пролетевшего над их головами пылающего самолета и то место, где он упал. Вероятно, самолет еще какое-то время после катапультирования пилотов находился в воздухе, и они – конечно, если остались в живых, – должны были приземлиться где-то в том же направлении. Десантники шли очень быстро, но все же не могли надежно оторваться от гвардейцев из племени убаяди, которые уже оставили свои «деревни» и отправились прочесывать горный массив.

Через двадцать минут Мартин и его товарищи нашли тело штурмана. Нечего было и думать о том, чтобы похоронить погибшего летчика, и британцы продолжили путь.

Еще через десять минут они услышали треск автоматных очередей. Стрельба продолжалась несколько секунд. Очевидно, иракские гвардейцы тоже натолкнулись на тело американского летчика и в бессильной злобе разрядили в него магазины. Благодаря этой стрельбе Мартин смог оценить, насколько им удалось опередить иракцев. Британцы ускорили шаг.

Дон Уолкер так и не понял, откуда перед его горлом появилось лезвие ножа сержанта Стивенсона. Прикосновение было совсем легким, как щекотание шелковой нити. Уолкер открыл глаза и увидел склонившегося над ним смуглого мужчину в форме капитана горнострелковой дивизии иракской Республиканской гвардии. В правой руке мужчина держал пистолет, направленный в грудь Уолкеру. Потом «капитан» заговорил на чистейшем английском языке:

– Чертовски неудобное время для дружеской болтовни. Может, нам лучше поскорей убраться ко всем чертям?

Ту ночь генерал Норман Шварцкопф провел в одиночестве в своем кабинете на пятом этаже здания Министерства обороны Саудовской Аравии.

Все семь месяцев он редко появлялся здесь, предпочитая проводить большую часть времени в подвале вместе с офицерами своего штаба или, если это удавалось, на позициях своих войск. В большой и удобный кабинет он приходил только тогда, когда хотел остаться один.

Той ночью генерал сидел за большим столом и как завороженный смотрел на красный телефонный аппарат, связывавший его непосредственно с Вашингтоном. Генерал ждал.

Без десяти час 24 февраля зазвонил другой телефон.

– Генерал Шварцкопф? – спросил кто-то с английским акцентом.

– Да, это я.

– Сэр, у меня для вас сообщение.

– Передавайте.

– Это очень короткое сообщение, сэр, в нем всего два слова: «Теперь Варрава». «Теперь Варрава».

– Благодарю вас, – ответил главнокомандующий и положил трубку.

В тот же день в четыре часа утра началось наступление наземных войск союзников.