Читать книгу "Русский калибр (сборник) - Пётр Разуваев"

Согласно информации, которую Таня выудила из полицейской сводки, Аджим Гахи проживал в номере на пятом этаже, окна которого должны были выходить на Avenue de Clichy. Два соседних номера занимали телохранители албанца, люди наверняка свирепые, но вряд ли умные. Никаких сентиментальных чувств я к ним не испытывал, действовать предполагал жёстко и оставлять свидетелей не собирался. Поговорим и разойдёмся, они — на тот свет, я — на улицу. Возможно, один из этих ублюдков вчера пристрелил Дормана, а я буду с ними миндальничать? Чёрта с два, как говорит Таня.

Моя спутница уже несколько минут назад подошла к стойке. Сейчас она что-то выясняла у молоденького портье, кокетничая напропалую и целиком занимая его внимание. Спокойно миновав вытянутый холл, я прихватил со стойки газету, постоял, дожидаясь, когда придёт лифт, и уехал на пятый этаж, никем не замеченный, грустный и одинокий. Пока всё шло удивительно легко. «Бесплатные пирожные бывают только на презентациях» — народная мудрость крайне не вовремя всплыла в моём сознании. Дверцы лифта распахнулись. В длинном коридоре царила мёртвая тишина.

— Месье что-то ищет? — Задавший этот вопрос человек возник предо мною словно из-под земли. Он был безукоризненно вежлив, молод, смуглолиц и одевался согласно моде, присущей всем телохранителям: тёмный костюм, белая рубашка. Галстук. Словом, пижон. Мило улыбнувшись, я шагнул вперёд и врезал ему рукояткой пистолета в висок.

— Таких «телохранителей» нужно в заповедниках содержать, чтобы их, не дай бог, никто не обидел, — бурчал я себе под нос, оттаскивая тело в кладовку, обнаружившуюся по соседству.

Дальше дело пошло веселее. Номер Гахи находился в самом конце длинного коридора, и, едва завернув за угол, я увидел ещё одного «зубра» в тёмном костюме, маячившего возле окна. Тоже, судя по всему, большой специалист. Насмотрелись американского кино, понимаешь… Небрежно взяв под мышку обёрнутый в газету пистолет, я бодро зашагал по коридору, нацеливаясь на номер за пару дверей до номера Гахи. Стоявший до того в ленивой, расслабленной позе «зубр» подобрался, завидев незнакомца, и впился в мою фигуру оценивающим взглядом. Приближаясь к нему, я сильно прихрамывал на левую ногу, в руке моей без труда можно было заметить пластиковый ключ (на самом деле — кредитная карточка, да разве разглядишь на таком расстоянии) — словом, типичный постоялец, возвращающийся с прогулки. «Случайно» встретив его взгляд, я холодно и откровенно наигранно улыбнулся, как мог бы улыбнуться Генрих VIII бухнувшемуся мордой в грязь простолюдину. Обслуживающий персонал очень не любит подобные улыбки, телохранитель невольно отвёл глаза, а когда спохватился, было уже поздно. Пистолет в моей руке тихо тявкнул, и «зубр» мешком осел на застеленный дешёвым покрытием пол.

Гахи занимает номер «592», номера слева и справа отведены охране. Быстро скользнув к двери номера «593», толкаю приоткрытую дверь. Шаг, ещё один — лежавший на двуспальной кровати человек начинает подниматься и тут же падает, отброшенный назад тихим выстрелом. Выключатель перед моим лицом, все клавиши в одном положении, значит, в туалете никого нет. На всякий случай распахиваю дверь — пусто. Шаг назад — я рывком забрасываю в номер развалившегося в коридоре «зубра» и, переступив через него, возвращаюсь в коридор. Никого. На всё ушло не более пятнадцати секунд. Ещё пара лёгких шагов, и я уже стою перед номером «591». Дверь заперта. Стучать, ломиться? Глупо и громко. Подпрыгиваю, гулко ударяя в пол ногами, получается странный, ни на что не похожий звук. Проходит мгновение — дверь открывается, и в образовавшуюся щель выглядывает человек в костюме. Выражение лица — настороженное, в опущенной вниз правой руке — пистолет. Идиот, разве так держат оружие? Я широко улыбаюсь, нажимая на курок. «Костюм» отбрасывает внутрь, он пытается зацепиться рукой за дверь, роняет на пол пистолет… Боком проскользнув в комнату, всаживаю две пули в сидящего перед телевизором человека. Обернуться, глядя удивлённо и даже не пытаясь подняться, — вот и всё, что он успел сделать во имя Аджима Гахи. А как кричат газеты — мафия, мафия… Мафия. Обычные ублюдки с вялой реакцией.

Полицейский информатор сообщил о шести телохранителях, значит, Гахи сейчас в номере один. Прекрасно, теперь можно и пошуметь. Слабый язычок замка не выдерживает мощного удара, дверь распахивается — вот он, Гахи. Что-то услышал или почувствовал, успел вскочить. Дорогой костюм, едва раскуренная сигара валяется на полу, настороженные, злые глаза, костистые волосатые кулаки. Лет сорок, сухощавый, подтянутый, поза уверенная — сейчас бросится…

— Аллах акбар! — зачем-то пронзительно шипит албанец, и его рука змеёй устремляется к моему лицу. Чёрт, а ножа-то я и не заметил…

— Воистину акбар, — соглашаюсь я, чуть отстраняясь, и, плавно поднырнув под руку Гахи, встречаю его коротким, прямым ударом локтя в челюсть. Большего ему и не требуется. Подхватив оседающее тело, осторожно укладываю его на пол, распахиваю пиджак, обыскиваю карманы, взмах ладоней вдоль ног Гахи — чисто. Ствола у албанца не было. Надеялся на телохранителей.

Быстрый звук шагов за спиной, я оборачиваюсь, кувырком ухожу за кровать — в номер вбегает Таня, и в её руке зажат пистолет. На мгновение моё сознание подёргивает пелена. Дежавю. В тот день она была одета в лёгкую белую парку, джинсы, кроссовки… Пистолет в руке… Лёгкий звук шагов… «Пора вызывать полицию, Таня…» Выстрел… Дежавю… Нет, просто это уже было. Два года назад, в Амстердаме.

— Всё в порядке? — спрашиваю я, возвращаясь к распростёртому на полу Гахи. Девушка колеблется.

— Мне только что звонила… шеф, — кусая губы, наконец говорит она. — Что-то здесь не так. У меня плохое предчувствие. Нужно уходить.

Кивнув, я отбираю у неё пистолет.

— Скоро всё закончится. Выйди. Мне нужно с ним поговорить.

Испуганно взглянув на меня, Таня выходит. Руки албанца уже стянуты за спиной его же собственным ремнём. Прекрасная кожа, отличная выделка, даже разрежешь не сразу. Немного неудобно, но мне всё-таки удаётся вложить в его правую руку свой пистолет, с которого я предварительно удалил все отпечатки. Ствол был чистый. Тот, что вчера столь тщательно «облизывали» в полиции, теперь навсегда упокоился в моей оружейной комнате. Полиция искала повод арестовать Гахи? Если шесть трупов для вас — не повод, то я не знаю, что вам ещё предложить, месье. Бережно откладываю «отпечатанный» пистолет в сторону, рывком поднимаю с пола Гахи, швыряю его в кресло. Хлёсткая пощёчина, другая, третья — албанец приходит в себя, его глаза останавливаются на мне, сужаются, он свирепо оскаливает зубы… Коротким взмахом поднятого с пола ножа я отсекаю ему ухо и наотмашь бью по лицу, забивая крик албанца обратно ему в глотку.

— Ты… покойник! — хрипит он, с ненавистью глядя на меня.

— Знаю, — соглашаюсь я. — Ты — тоже. Понимаешь?

Его взгляд падает на окровавленный нож в моей руке, он смотрит мне в глаза и — кивает. Правильно. Я знаю, что способен изрезать его на куски, а теперь и он это знает.

— Где гексоген? — спрашиваю я безразлично. — Не хочешь, не говори. Так мне будет приятнее тебя убивать.

— Ангар, — кривя губы, отвечает Гахи. Он не боится смерти, просто он слишком хочет жить. Воин не должен думать о жизни, путь воина — Путь Самурая, это дорога к смерти и ничего более.