Читать книгу "Redrum 2017 - Евгений Олегович Шиков"

⠀⠀ ⠀⠀

Тайцы прогнали чужака с территории «приюта», и Тёма поплёлся вдоль пыльного шоссе, бестолково рассматривая под ногами мусор. Пару раз ему хотелось броситься под громыхавший мимо автобус, но всякий раз его что-то останавливало, не хотелось, наверное, губить ещё одну жизнь. К вечеру его подобрала полиция. Никаких внятных объяснений он дать не смог. Через день его отправили домой, на родину. Чтобы прийти в себя, ему потребовался почти год. Теперь у него семья и двое детей, все изменилось, стало другим, но в своих папках на компьютере в и фотоальбомах он хранит фотографии той девушки — своей неугомонной Метёлки. Подолгу всматривается в её молодое лицо, всегда молодое и красивое, в её глаза, широкую счастливую улыбку, и золотистый пучок волос, за которым он когда-то бегал по далёким и чужим улицам, и он думает о том, что с тех пор никто и никогда не считал его своей «бандой».

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Екатерина Лесина

Женская история

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Об авторе: «Родилась в 1981 году, в г. Лида, Беларусь. Выпускница Гродненского госуниверситета. Имеет степень магистра биологии. Автор более 60 книг в жанрах детектива и фэнтези. До сих пор, помимо литературного творчества, преподает ботанику на одной из кафедр биологического факультета в своей альма-матер. В 2008 г. Стала серебряным лауреатом национальной премии „Золотое перо Руси — 2008“».

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Ей всегда и всего было мало. Оттого ли, что родители рано покинули Лару, или же она просто уродилась такой — жадной, но ей действительно всегда и всего было мало.

— Дай, — требует она и тянется к моей тарелке за картофелем. Он выглядит красиво, но по вкусу напоминает жеваную бумагу и пахнет дурно, горелым маслом. Мне не жаль. Я отдаю ей и картофель, и ломтик сыра, отложенный, потому как сама я не люблю сыр, и веточку укропа, три капли кетчупа и даже муху, которая ползет по краю тарелки.

Ест Лара неторопливо, подбирая каждую крошку, каждую каплю.

Я жду.

Потом мы вместе гуляем по парку, и она хохочет, кружится, приковывая взгляды. Все-все. Она собирает их, как собирает комплименты, непристойные предложения, фантики от конфет и вкладыши жевательной резинки «Love is». Вкладыши хранятся в жестяной банке из-под монпансье, и она изредка позволяет мне рассматривать их.

— Ты не понимаешь! — Лара не умеет разговаривать тихо, как и быть незаметной. — Я просто умру, если вдруг… если мне…

Замолкает на полуслове и, сорвав стебелек травы, жует его.

— Не выходи за него! — просит она, падая на колени. Холодные пальцы впиваются в мои запястья. Завтра останутся синяки. — Не выходи! Пожалуйста!

Снова смотрят. На нее. На меня. Больше — на нее. Ей бы хотелось, чтобы всегда — на нее.

— Извини, Лара, мы все решили. Не переживай, я же… — я хочу объяснить, что не собираюсь исчезать из ее жизни. Мы по-прежнему будем заглядывать друг к другу в гости, выходить в парк на цветение каштанов и пить кофе в маленьком безымянном подвальчике, где о старую люстру который год стучится мотылек. Мы — это мы. Мы — навсегда.

— Он милый, — я пробую поднять ее с колен, но усилия тщетны. И люди останавливаются, смотрят, не стыдясь, сами не обращая внимания на то, сколь неуместно их любопытство. — Он тебе понравится. Я вас познакомлю.

Мне совершенно не хочется их знакомить. Но Лара просит — взглядом, и я не смею отказать.

— Он любит животных… и меня.

Говорю очень-очень тихо и лишь потому, что не умею не сказать. А люди подходят, и мы оказываемся в кольце. Я гляжу на эти одинаковые лица, но мне не страшно. С ней бывает такое… Отпустит.

— Пожалуйста! — кричит Лара, и с деревьев слетают вороны. Они садятся на плечи и головы, тянут шеи, щелкают клювами. — Ты не должна оставлять меня!

Я не оставляю. Я просто-напросто замуж выхожу.

Наверное.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Она молчала три дня. На четвертый объявилась. Пришла с коробкой конфет «Ассорти» и букетом сирени, уже изрядно подвядшим.

— Извини! Я не знаю, что на меня нашло.

Я знаю. Жадность. Ей мало меня, если делить на двоих. Я пропускаю ее в квартиру. Пьем чай на кухне. Лара ест конфеты, запихивая в рот сразу по три. Щеки ее раздуваются, а зубы становятся бурыми от шоколада. Чай она хлебает громко, но аккуратно. Жадность не позволит разлить хоть каплю.

— Я… я хочу с ним познакомиться, — говорит она, когда не остается ни чая, ни конфет. — Если ты твердо решила.

— Мы решили.

Лара вздыхает. И все-таки мне не хочется их знакомить, но выбора нет.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

С Ларой мы встретились в песочнице. У меня было пластиковое ведерко, лопатка с бантиком и три формочки — желтая, синяя и красная. У Лары — палка и камень.

— Это мое, — сказала она, воткнув палку в мою песочную гору. — И это тоже! Все мое!

— Жадина-говядина!

— Ага.

Так мы подружились, если это можно было назвать дружбой. Я привыкла к Ларе, а она прилипла ко мне. Она приходила в мой дом и садилась на мой стул, брала мою тарелку и мою вилку, ставила рядышком мою кружку и притворялась, что она — это я. Родители верили. Подыгрывали? Не знаю. Но они покупали Ларе одежду, обувь, игрушки… много одежды, обуви и игрушек.

— Ты должна пожалеть бедную девочку, — приговаривала мама, заплетая Ларе косички.

— Она совсем-совсем одна, — повторял папа и расстилал перед Ларой пояса атласных лент.

Глаза у них были пустыми, странными. Меня это злило.

Потом, сделавшись старше, я поняла, в чем дело. Но легче не стало.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Егор, это Лара. Лара…

Она смотрела на него с восторгом, как дети смотрят на новую игрушку. Определенно, не следовало их знакомить.

— Он мой жених!

Я наступила Ларе на ногу. Но она лишь вздохнула и обреченно произнесла:

— Мой…

И снова все вышло так, как хотела она. Играли свадьбу. Ларе к лицу белое. И алые розы моего букета, как вырезанное сердце. Мне не больно.

Привыкла.

Когда я поняла, что она такое? Лет в четырнадцать, незадолго до Павлика. Щенка звали Щеном. Его матерью была старая сука с