Читать книгу "Русский Мисопогон. Петр I, брадобритие и десять миллионов «московитов» - Евгений Владимирович Акельев"

бегущих стрельцов, то послал в тыл торопить подмогу и пошел вперед самолично с малым числом имевшихся при мне солдат. К тому времени я принудил беглецов остановиться, прочие солдаты подоспели и обратили турок в беспорядочное бегство» (Гордон П. Дневник, 1690–1695. С. 376–377). Как далее пишет Гордон, сам царь «бранил полковников и стрельцов за неисполнение долга при вылазке и грозил им» (Там же. С. 378). Но стрельцы вполне могли обвинить своего генерала в том, что он их поставил «в самых нужных х крови местех» (как выразился Зорин). Гордон и сам в дневнике признал, что позиция, которую атаковали турки, действительно была «не слишком хорошо укреплена» (Там же. С. 376). Однако в публикуемом документе эти обвинения почему-то возводятся не на Гордона, а на Лефорта. В-третьих, описанная в коллективной челобитной неудачная попытка подрыва крепостных сооружений в середине сентября 1695 г., которая привела к гибели и ранению многих стрельцов, осуществлялась под руководством Головина, а не Лефорта. См.: Богословский М. М. Петр I: Материалы для биографии. Т. 1. С. 255–256. Как записал Гордон в своем дневнике, эта неудача вызвала «великий ужас среди солдат и неприязнь к иноземцам» (Гордон П. Дневник, 1690–1695. С. 399). Однако эта «неприязнь к иноземцам» на самом деле была спровоцирована не вредительством Лефорта, а некомпетентными действиями А. А. Вейде, который после неудачного взрыва был вынужден прятаться от русских военных (см: Там же. С. 577). Заметим, что на допросе от 17 сентября 1698 г. Зорин признал несправедливость сформулированных в челобитной обвинений в адрес Лефорта: «…он, Васка, на него, генерала [Лефорта], то затеял напрасно». «И те де все статьи, которые в той челобитной на него, генерала Франца, писал, – затевая ж собою для возмущения и бунту» (Восстание московских стрельцов. С. 70). Таким образом, авторы коллективной челобитной целенаправленно создавали крайне негативный образа Лефорта, который якобы сознательно вредил православным и, очевидно, не случайно теперь возглавляет Великое посольство: оно вскоре завершится «всесовершенным благочестию испровержением». Несложно заметить, что с помощью искусственно создаваемого образа Лефорта как врага православия конструируется и противоположный образ стрельцов как «семени избранного», «народа христианского», призванного выполнить миссию защиты «благочестия».

1173

Вставлено над строкой

1174

Азовский гарнизон на самом деле был вынуждены капитулировать 19 июля 1698 г. после того, как вокруг крепости был сооружен огромный крепостной вал. См.: Богословский М. М. Петр I: Материалы для биографии. Т. 1. С. 326–333. М. М. Богословский так комментировал этот фрагмент публикуемого документа: «Уже в первом походе они, стрельцы, подавали мысль взять город „привалом“, то есть постепенно насыпая и подводя к стенам вал, но он, Лефорт, этот план „отставил“, а, между тем, таким именно способом Азов и был взят во втором походе» (Богословский М. М. Петр I: Материалы для биографии. Т. 1. С. 31).

1175

Далее зачеркнуто: велено нам

1176

После взятия Азова для обороны и строительных работ там было оставлено на год несколько солдатских полков, а также четыре стрелецких полка – Чубарова, Колзакова, Чернова и Гундертмарка. Восстановление Азова действительно проходило в тяжелейших условиях. В июне на смену оставленным в Азове военным прибыли из Москвы два солдатских и шесть стрелецких полков (И. М. Конищева, И. Г. Озерова, Д. Л. Воронцова, М. Ф. Сухарева, В. М. Батурина и М. И. Протопопова). См.: Андрющенко О. В. Население и администрация города Азова в 1698–1711 годы. М., 2008. С. 20–29. Но вместо возвращения в Москву, на что надеялись уставшие от продолжительной и изнурительной службы стрельцы, был получен царский указ следовать на западные рубежи к месту дислокации Новгородского полка (во главе с боярином кн. М. Г. Ромодановским). О выполнении этого распоряжения Т. Н. Стрешнев отчитывался перед государем в письме от 17 сентября 1697 г.: «Четыре полки стрелецкие, которые зимовали в Азове, велена их перевесть к Рамодановскому в полк Новгароцкой, и о том к ним посланы двои грамоты, да и подьячие посланы нарочна, чтоб оне шли скора и нигде не мешкали» (Письма и бумаги императора Петра Великого. Т. 1. С. 642). В. И. Буганов объяснял это решение тем, что «Петр I, не доверяя столичным стрельцам, которых он считал орудием Софьи и Милославских во время событий 1682 и 1689 гг., упорно „очищал“ от них Москву» (Буганов В. И. Московские восстания конца XVII века. С. 364).

1177

Перед этим зачеркнуто: холопе

1178

Далее вставлено над строкой, а затем зачеркнуто: ветром

1179

2 июня 1698 г. в полках Чубарова, Колзакова, Чернова и Гундертмарка, недавно переведенных из Ржевы в Торопец, был объявлен указ Разрядного приказа от 28 мая об их переводе в разные места. Кроме этого, стрельцов, которые весной 1698 г. самовольно отлучились от полков и приходили в Москву для подачи челобитной (175 человек), следовало отправить в ссылку «на вечное житье». Но попытка М. Г. Ромодановского исполнить это распоряжение и арестовать виновных спровоцировала организованное сопротивление со стороны всех стрельцов, которые отказались верить в то, что полученный указ действительно является царским, так как они ожидали другого повеления – о роспуске их по домам («для чего боярин царского указа им не читает?»). В ответ на это М. Г. Ромодановский мобилизовал имевшиеся в его распоряжении силы, в том числе торопецкую дворянскую конницу. См.: Буганов В. И. Московские восстания конца XVII века. С. 378–380. В письме от 17 июня 1698 г. стрельцы обрисовали начало восстания следующим образом: «А как боярин и воевода князь Михайло Григорьевич Рамодановской пошел ис Торопца к Москве, а Новогороцкой полк конных ратных людей вывел с собою за город, не сказав им указ великого государя о роспуске в домы свои, а нас велел ис города вывесть по полку на розные дороги, и велел у нас обрать ружье, и всякую полковую казну, и знамена, и велел нас конным рубить, опступя в круг. И мы, убояся того, в указные места не пошли…» (Восстание московских стрельцов. С. 42). Во время розыска под Воскресенским монастырем одни стрельцы настаивали на том, что М. Г. Ромодановский, действительно, «выведчи ис Торопца, хотел [их] рубить» (Там же. С. 58). Другие стрельцы признались, что нарочно выдумали это, чтобы найти оправдание бунту. «Для того, как они придут к Москве, и станут их спрашивать, для чего пришли, и им было тем и отговариватца. А они де от