Читать книгу "Долгая дорога - Валерий Юабов"

Кстати, здесь снова уместно провести сравнение между гениальными открытиями древних ученых и современной наукой. Во-первых, то, что меридианы существуют, подтверждает и современная медицинская аппаратура – электронная, термическая, радиационная. Я недавно прочитал об этом… Во-вторых – и это не менее существенно – выяснилось, что пульсодиагностика очень напоминает исследования современными учеными так называемого черного ящика…

«Черный ящик» – это, так же, как и гомеостазис, одно из базовых понятий современной теории сложных систем. Практически это любое устройство, о внутренней структуре которого мы ничего не знаем… Как же его исследовать? Очевидно, единственный разумный путь – посылать ему различные сигналы и анализировать ответы на них. То есть делать то, о чем Козьма Прутков писал: «Если кобылу щелкнуть по носу, она вильнет хвостом…»

Но если без шуток – с помощью сигналов можно узнать чрезвычайно много интересного о содержимом, о структуре «Черного ящика». Обычно ученые посылают ему простейший сигнал, простейшее колебание – синусоиду (вспомните – именно синусоиды рисовал мне на листке бумаги Мухитдин Умаров). Внутри «Черного ящика» этот сигнал искажается и до выхода доходит уже какое-то сложное колебание. Скажем, если настройщик музыкальных инструментов с помощью камертона пошлет скрипке простой сигнал – ноту – она ответит ему более сложным звуком: к ноте добавятся обертоны. Вот тут у настройщика и начинается «диагностика»: слушая ответ скрипки, он выявляет вредные искажения, анализирует – по каким причинам они могли возникнуть – и тогда уже устраняет дефекты инструмента…

Человеческий организм – это ведь тоже своеобразный «Черный ящик». Очень сложный, невероятно сложный! Нынче ученые умеют с помощью приборов посылать в него многочисленные входные сигналы и анализировать те ответы, которые дает организм. Но еще за тысячелетия до наших дней великие ученые древности, их гениальный ученик Ибн Сина, совершили еще большее чудо.

Когда сердце – наш камертон, толчками выбрасывает в артерии кровь, организм в соответствии со своим состоянием влияет на этот поток, искажая, усложняя амплитудные колебания артерий, которые при этом происходят. Ибн Сина – без всяких приборов, без всякой теории сложных систем, принимая выходные сигналы «Черного ящика» – удары пульса – научился расшифровывать их, разгадывать смысл многочисленных искажений, как сообщения о различных заболеваниях организма…

Теперь вернемся к объяснениям Мухитдина. Он рассказал мне, что биения пульса доходят до верхней точки (до той, где лежит палец врача) под разными углами. Естественно, все они «звучат» по-разному, то есть несут различную, неодинаковую информацию. Комбинация таких ударов, толчков артерии, углов падения, создает 48 разновидностей пульса. Определяя их, Ибн Сина и давал им такие образные названия, как «Мышиный хвост», «Скачущая газель», «Ползущий червяк» и другие.

По учению Ибн Сины болезнь может зародиться вследствие избыточного тепла или холода, то есть по современным понятиям – вследствие экзо- или эндотермического процесса. Пульс и об этом дает соответствующую информацию.

И, наконец, колебания артерии указывают, какие из четырех соков вышли из равновесия, нанеся этим вред тем или иным органам.

– Ты понимаешь теперь, сколько различных колебаний пульса можно услышать? – спросил Мухитдин. Он снова взялся за карандаш. – Давай-ка перемножим все коэффициенты… Двенадцать меридианов – на сорок восемь углов падения… На четыре сигнала об изменении соков… На два температурных показателя… Ну? Сосчитал? Свыше 4600 основных – только основных – колебаний…

Наступила короткая тишина. Я пытался осмыслить то, что услышал. Представить себе…

– Это еще ничего, – прервал молчание доктор. – Это не так уж много. Я сам распознаю около 5000 пульсовых колебаний, а мой учитель слышал примерно 10 000.

– А Ибн Сина? – спросил я почти что со страхом.

– Наверняка не знаю, но думаю, что тысяч пятнадцать…

– Так что же это значит? Такое огромное количество… Оно дает поразительно точный диагноз?

Мы в это время уже стояли на террасе, и Мухитдин, как обычно, дымил сигаретой.

– Понимаешь, – задумчиво сказал он. – Если я могу указать пальцем на местонахождение опухоли, то мой учитель мог указать ее место кончиком иглы.

«А Ибн Сина?» – опять промелькнуло у меня в голове. Но тут уж я спрашивать не стал…

Глава 14. «Со мной все в порядке»

Вероятно, жизнь каждого человека состоит из маленьких и больших, шумных и тихих сражений. Наша семья не была исключением. А уж когда заболела мама… Правда, получив такого полководца, как Мухитдин, мы стали войском хорошо вооруженным и не теряли надежды на победу. Ведь мама действительно чувствовала себя все лучше! Она-то вообще считала, что с болезнью покончено и что травы она пьет просто для укрепления здоровья…

Так – относительно благополучно, если не говорить о постоянном внутреннем напряжении – прошли два с половиной года. Но тут мама заболела воспалением легких…

Мухитдин этого особенно боялся. «Остерегайтесь простуды. Будьте очень осторожны, никаких переохлаждений. Легкие берегите», – постоянно твердил он маме. Так нет, случилось же…

Мама похудела, осунулась, ослабела. В больнице сделали все, что смогли – но при этом сообщили мне ужасные новости: появились метастазы – и в легком, и в костях. То есть случилось то, чего мы все время боялись: ведь мы знали, что мамины пораженные раком лимфоузлы – носители метастаз.

Трудно описать мое отчаяние. Наверно, теперь и Мухитдин ничем не сможет помочь, думал я, а сам уже держал в руках телефонную трубку. Но Мухитдин, выслушав меня, коротко сказал:

– Приезжайте поскорее. Недельки на две.

Мама очень удивилась. «Опять в Наманган? Зачем?» Пришлось наврать, что я себя чувствую неважно, беспокоит то, другое… Словом, хочу посоветоваться. Ну, а уж она – за компанию, провериться…

Мама так ничего и не заподозрила, слава богу.

В больнице врачи не могли понять: почему я скрываю от нее беду. Здесь, в Америке, иные традиции, иные моральные представления. А, может быть, здесь врачи боятся брать на себя лишнюю ответственность… Может быть. Но мне важнее было душевное спокойствие мамы. И Мухитдин поддерживал меня в этом. Он говорил – чем меньше больной думает о своих недугах, тем лучше борется организм, тем легче его стимулировать, тем больше шансов на выздоровление.

…Знакомый наманганский кабинет, сосредоточенное лицо доктора, в котором сейчас заключены все мои надежды… Как долго он держит мамину кисть! Никогда не слушал пульс так долго… Он разговаривает с мамой, шутит, пытается улыбаться. Вот задымил сигаретой, все не отпуская руку.

– Ну, как там моя онкология? – спросила мама.

– Онкология? А что это? – улыбнулся Мухитдин. – Валера, а ты знаешь, что это такое?

Наши взгляды встретились. Необычный у него был взгляд, уставший, без всегдашней искорки. Да, я правильно понял, почему он так долго держит мамину кисть. Все отказывается принять отчет пульса, пытается почувствовать едва уловимый сигнал артерии, опровергающий диагноз. Но тщетно…