Читать книгу "В погоне за Солнцем - Ричард Коэн"

Но для Корбина любое явление на Солнце считается ключевым для понимания того, что мы можем ожидать на Земле. В мою последнюю встречу с ним в марте 2009 года он был увлечен двумя новыми областями исследований: первая – воздействие Луны на солнечный ветер и магнитное поле Земли, иногда оно оказывается достаточно сильным, чтобы нарушить силовые линии, протягивающиеся от Солнца к Земле; вторая – то, что Корбин назвал “нагреванием виртуальных частиц”: заряженные солнечные частицы меняют поток тепла от экватора к полюсам, воздействуя таким образом на циркуляцию тепла на земном шаре.

Послужной список Корбина в прогнозах погоды (он ожидал, что в 2010 году его “доля” успешных предсказаний составит 80 %; как заявил канал ABC News, “он не идеален, но весьма хорош”) свидетельствует о его правоте и недооценке IPCC солнечного воздействия – вопрос только в степени этой недооценки. Сами Соланки, директор авторитетнейшего немецкого Института Макса Планка, занимает нейтральную позицию: “Повышение яркости Солнца и рост уровня так называемых парниковых газов повлияли на изменения в земной атмосфере, но невозможно сказать, чье влияние больше”. Тимоти Паттерсон, директор Центра геонаук Оттавы – Карлтона в канадском Карлтонском университете, более однозначно встает на сторону Корбина. “Солнечная активность превосходит любое воздействие, которое могла оказать или еще окажет двуокись углерода. Если мы столкнемся даже со средним солнечным минимумом, – говорит он, имея в виду период минимальной активности солнечных пятен, – мы станем свидетелями значительно более тяжелых последствий, чем те, что подразумевает “глобальное потепление”[958]. Чтобы закончить этот список игроков первой лиги, приведу фразу Вилли Суна, климатолога и физика Солнца из Гарвард-Смитсоновского центра астрофизики: “Билл Клинтон часто подводил итоги в политике, говоря: “Это экономика, дурак!” Теперь мы можем смело подытожить все эти климатические изменения словами: “Это Солнце, дурак!”[959].

Кому же в итоге верить – тем, кто вместе с IPCC считает, что спровоцированное человеком глобальное потепление “есть твердый как камень факт, который можно потрогать руками”[960], или тем, кто считает спекуляцию на этих страхах мошенничеством? Что нас ждет, очередной ледниковый период или поджаривание планеты? Или и то и другое одновременно? Вспоминается рассуждение великого математика и философа Альфреда Норта Уайтхеда: “Нет абсолютных истин, есть лишь полуистины. Попытки трактовать их как окончательные истины радуют только дьявола”. Две крайние точки зрения очевидны. Одна рисует мрачную картину, скрытую в словах Ревелла: “Мы на развилке истории”; другая близка к ее полному отрицанию. Одна сторона собирает ученых, которые верят в антропогенные причины климатической катастрофы и ощетиниваются картами, графиками и данными, а другая предъявляет свой список экспертов, которые разворачивают набор карт, графиков и прочих исследований, чтобы отстоять собственную аргументацию, – обе стороны рычат, что противник жестоко заблуждается[961].

Единственное, что мы можем определенно сказать, – что наука никак не определилась, да и как она могла бы, когда нам еще так много всего неизвестно? Судя по тому, что я узнал за последние восемь лет от наблюдателей в Таксоне и на Маут-Уилсон, астронома-иезуита в Кастель-Гандольфо и погодного аналитика в Восточной Англии, физиков в Пасадене и ученых в Китае, Японии, Индии, Западной Европе, России и Южной Африке, совершенно очевидно, что пока нигде в этом потоке информации еще не существует никакой адекватной теории. Мы до сих пор находимся в процессе понимания климата. Я считаю, что мы на свою погибель упускаем контроль за парниковыми газами, а также верю, что то, что десять лет в начале XIX века стали самыми жаркими за последние сто сорок лет, – это повод для беспокойства. Хотя, как отмечал Роберт Кунциг в своем исследовании мирового океана, “возможно, через сто лет наше беспокойство по поводу углеродного загрязнения заставит усмехнуться наших праправнуков, как мы сами смеемся сегодня, читая прогнозы о городских улицах, заваленных лошадиным навозом, сделанные до появления автомобилей”[962]. Возможно, это форма самомнения – приписывание таких явлений, как климатические сдвиги, в первую очередь причинам человеческого происхождения.

Но один факт во всей этой дискуссии звучит ясно и неоспоримо: мы очевидным образом полностью находимся в объятиях Солнца, в окружении его атмосферы и ветра, в волнах его вещества, и мы должны признать – светило остается самым главным фактором влияния на наши жизни и на наш климат.

Глава 31

За пределами невозможного

Закон № 1. Если заслуженный, но престарелый ученый говорит, что нечто возможно, он почти наверняка прав. Если же он говорит, что нечто невозможно, он почти определенно ошибается.

Закон № 2. Единственный способ установить границы возможного – попытаться сделать шаг за эти границы.

Закон № 3. Технология, значительно превосходящая по уровню известные нам, неотличима от магии.

Артур Ч. Кларк[963]

Нам остается теперь лишь строить догадки.

Г. Уэллс, “Машина времени”[964]

Уже около 2 тыс. лет в области так называемой научной фантастики авторы сочиняют сценарии, в которых фигурирует Солнце. На заре жанра эти истории отражали ценности и опасения соответствующих эпох, но имели довольно мало общего с тем, что мы сегодня привыкли называть наукой. Время шло, человеческие знания о вселенной множились, и фантасты начали предвосхищать, порой на сотни лет, открытия ученых. Академическая дисциплина и литературные дерзания словно соревновались в гипотезах, иногда опираясь друг на друга примечательным образом. Первой известной нам научной фантастикой следует считать произведения Лукиана из Самосаты (120–180), древнегреческого писателя с сирийско-римскими корнями. В его произведениях встречаются межзвездные войны, похищение инопланетянами, путешествие на Луну в стиле наиболее странных заморских приключений Одиссея. Этот сборник называется “Правдивые истории”, хотя там не содержится ни слова правды. Персонаж по имени Эндимион рассказывает, как очутился на Луне, пока спал. Он строит планы войны с солнечным народом (гелиотами), чей царь Фаэтон отказал ему в колонизации Венеры. В последующей битве гелиоты побеждают, Фаэтон строит большую стену, которая препятствует попаданию солнечного света на Луну, тем самым обрекая ее на пребывание в вечной тьме.