Читать книгу "Сотканный мир - Клайв Баркер"

Он приобщился к состоянию Уриэля до его исцеления. Он разделил с духом одиночество и отчаяние, его хрупкий разум занесло в пустоту, и он остался там умирать. Он не знал исхода. В конечном счете вся его жизнь была пустыней: из огня, снега, песка. Везде сплошная пустыня, и он будет скитаться по ней, пока его держат ноги.

2

Тем, кто ухаживал за Кэлом, казалось, что он просто спит. Во всяком случае, сначала. И его оставили отсыпаться, понадеявшись, что он проснется здоровым. Пульс у него был ровным, кости не повреждены. Все, что ему требовалось, это время для восстановления сил.

Но когда на следующий день он проснулся в доме Глюка, тотчас же стало ясно, что не хватает чего-то важного. Глаза его открылись, но Кэла не было. Взгляд его никого не узнавал и был лишен проблесков разума. Глаза Кэла были пусты, как чистый лист бумаги.

Сюзанна не знала — никто из них не знал, — что он разделил с Уриэлем во время столкновения, но она могла догадываться, основываясь на собственном опыте. Менструум научил ее, что любой обмен — дорога с двусторонним движением. Кэл облачился в пиджак Иммаколаты и дал Уриэлю его видение. Но чем безумный дух наградил его взамен?

Когда через два дня в его состоянии не произошло никаких перемен, на помощь позвали квалифицированных специалистов. Врачи провели множество исследований, но так и не смогли найти физических отклонений. Это не кома, постановили они, а скорее какой-то транс; они не могли припомнить ничего похожего, кроме разве что лунатизма. Один из врачей даже предположил, что Кэл сам вызвал у себя это состояние, и Сюзанна не отрицала такой возможности.

В итоге медики признались, что не видят ни одной причины, по которой пациент не приходит в себя и не может жить нормальной жизнью. Причин великое множество, сказала про себя Сюзанна, но она не станет ничего им объяснять. Возможно, он увидел слишком много и пережитое сделало его равнодушным к бытию.

3

А песок все кружил.

Иногда ему казалось, что он слышит в ветре голоса, ужасно далекие голоса. Но они сразу же затихали и оставляли его в одиночестве. Это к лучшему, понимал Кэл, потому что если за пределами этой пустыни есть какое-то иное место и голоса пытаются зазвать его туда, это причинит ему боль. Лучше остаться одному. Кроме того, рано или поздно обитатели того, другого, места придут к нему сюда. Они состарятся, умрут и станут песком в его пустыне. Так все и бывает, всегда было и всегда будет.

Все всегда обращается в песок.

4

Каждый день Сюзанна по нескольку часов разговаривала с ним. Она рассказывала ему, как прошел день, кого она видела, называла имена людей, которых он знал, и места, где он бывал, в надежде, что это выведет его из инертного состояния. Но ответа не было. Не было даже намека на ответ.

Иногда его полное равнодушие приводило ее в тихое бешенство, и она бросала в его бесстрастное лицо обвинения. Она говорила, что с его стороны это эгоизм. Она же любит его, неужели он не чувствует? Она любит его и хочет, чтобы он узнавал ее, был с ней. Порой она была близка к отчаянию и, как бы сильно ни старалась, не могла сдержать слез тоски и печали. Тогда она уходила от его постели, чтобы взять себя в руки. Она опасалась, что где-то в глубине своего замкнутого разума он может услышать, как она горюет, и уйдет в себя еще глубже.

Сюзанна пыталась пробиться к нему даже с помощью менструума, но Кэл был настоящей крепостью. Ее призрачное тело могло наблюдать за ним, но не могло войти внутрь. То, что она видела, не внушало оптимизма. Создавалось впечатление, что эта крепость необитаема.

5

За окнами дома Глюка ничего не менялось: не было заметно никаких признаков жизни. Это была самая суровая зима с начала века. Снегопад следовал за снегопадом, слой льда намерзал на слой льда.

Когда январь подходил к своему печальному завершению, никто уже не спрашивал о здоровье Кэла. У всех в это мрачное время имелись собственные проблемы, и было не так уж сложно выбросить мысли о Кэле из головы: ведь он не испытывал боли, во всяком случае никак не показывал, что испытывает боль. Даже Глюк тактично заметил Сюзанне, что не стоит тратить на него столько времени. Ей нужно приходить в себя, как-то обустраивать жизнь, думать о будущем. Она сделала все, что может сделать преданный друг, и даже больше, убеждал ее Глюк. Нужно поделить обязанности с другими.

— Не могу, — сказала она.

— Почему же? — спросил он.

— Я люблю его, — отвечала она, — и хочу быть с ним.

Хотя, конечно, это была половина правды. Вторая половина заключалась в книге.

Книга лежала в комнате Кэла. Сюзанна оставила ее там в тот день, когда они вернулись с Лучезарного холма. Хотя Мими сделала подарок именно ей, нынешняя магия книги предполагала, что Сюзанна не имеет права открывать том в одиночестве. Ей снова требовалась помощь Кэла, как тогда в храме, когда они использовали силу Станка и наполнили книгу общими воспоминаниями. Теперь без него нельзя было запустить обратный процесс. Магия висела в пространстве между ними. Сюзанна не могла назвать своим то, что создано их совместным воображением.

Пока Кэл не очнется, никто не расскажет «Истории о таинственных местах». А если он не очнется, никто не расскажет их никогда.

6

В середине февраля, когда в воздухе угадывался фальшивый намек на близкую весну, Глюк отправился в Ливерпуль. После неких таинственных расспросов на Чериот-стрит он разыскал Джеральдин Келлуэй. Она приехала вместе с ним в Харборн, чтобы навестить Кэла. Его состояние повергло ее в шок, это было очевидно. Но прагматизм Джеральдин был таков, что она первой решилась бы заварить чайку после Армагеддона, поэтому через час она уже освоилась с Кэлом.

Джеральдин уехала обратно в Ливерпуль через два дня. Она вернулась к той жизни, которая сложилась в отсутствие Кэла, и обещала скоро приехать еще.

Если Глюк надеялся, что ее присутствие поможет вывести Кэла из ступора, его надежды не оправдались. Лунатик пребывал в том же состоянии весь февраль и начало марта, а приход весны откладывался и откладывался.

Днем они поднимали его с постели, усаживали у окна, и он сидел там, глядя на скованную морозом землю за домом Глюка. Его вкусно кормили, но он жевал и глотал с механической старательностью животного. Его каждый день брили и мыли, ему массировали ноги, чтобы не атрофировались мышцы, но всем, кто заходил его навестить, а в особенности Сюзанне и Глюку, было ясно, что он собирается умереть.

7

А песок все кружил.

VI Волшебство

1

Если бы Финнеган не позвонил, она ни за что не поехала бы в Лондон. Но он позвонил, и Сюзанна поехала, скорее по настоянию Глюка, чем по собственному желанию.