Читать книгу "Лихое время - Олег Петров"

– Ба, сколько лет, сколько зим! – сжал в крепких объятьях старого боевого друга Письменнов. – Надолго в Читу?

– Да я тут уже, почитай, неделю. Не могу выходить в Нарсобе деньжата одне. Егорка, вона, как депутат, помогат…Как получу, так хочу плуг купить! И обратно тады подамся.

– Чего ж глаз не казал?

– Так ить закрутило-завертело в сутолоке городской, – хитро промолвил Тащенко, подмигивая Бурдинскому и посмеиваясь.

– Небось спиртишка попили вволю! – засмеялся Письменнов.

– Не без этого!

Теперь смеялись все трое.

За чаем Письменнов посвятил Бурдинского и Тащенко в задумку. Выслушали молча, но вид у обоих был ошарашенный. Письменнов даже пошутил над друзьями, дескать, неужто забоялись, орлы партизанские. Оба тут же запротестовали, однако без воодушевления, которое Николай рассчитывал у них увидеть. Даже показалось, что с неохотой согласились сопровождать его к «турку».

Письменнову, конечно, тоже было не по себе от возможной встречи с главарём шайки, запугавшей всю Читу. Этим он и объяснил себе реакцию друзей…

Как и было условлено, Аносов с письмоводителем Алёшкой пришли к Ибрагиму загодя. Тот сразу закивал им, указывая на комнатку за пологом. Ждали недолго. Резко откинулась занавеска, и появился Ленков. В военной форме, при шашке и револьвере в кобуре.

– Здорово, командир!

Глава тринадцатая

1

Ленков резанул взглядом по притихшему Алёшке.

– Кто такой?

– Здравствуй, Костя, – степенно ответил Аносов, жестом пригласил присаживаться. – Это, брат, свой. Адъютант Письменнова Николая. Он тоже обещался быть…

– Чего звал, Пётр Афанасьич? Какое дело до меня?

– Узнаю, узнаю! Как был нетерпелив, так и остался, – неспешно пробасил Аносов. – Садись. Поговорим, партизанство наше вспомним… Алексей, поторопи Ибрагима с закуской…

– Не надо, я ему уже сказал, – остановил Ленков, так и оставшись стоять, только глаза скосил в окно. Как раз напротив окна дымили цигарками трое в военной одежде с револьверными кобурами у поясов. Письменнов и Алексей тоже посмотрели на них.

– Это мои, – недобро усмехнулся Ленков. Придерживая шашку, сел на лавку, вольготно откинулся к стене. – Так что же за дело, командир?

Но Аносов ничего не успел сказать, потому как в комнатку ввалились Письменнов, Бурдинский, Тащенко и сумрачный Ибрагим с подносом, уставленным чашками и плошками со снедью. Следом с большим блюдом нарезанного хлеба бочком протиснулся Турсун, брат хозяина харчевни. Шумно поприветствовав Костю, троица долго усаживалась, передавала друг другу закуску.

– Лешка, – скомандовал Письменнов, – а ну-ка, дуй ко мне на квартиру за бутылкой!

– Есть, командир! – Парень вскочил и скрылся за дверью.

Тут же меж занавесок выглянула рожа Ибрагима. Но Ленков сделал рукой небрежную отмашку, хотя глянул на Письменнова подозрительно:

– Зря послал, беленькая и у Ибрагима есть.

– Ничо, лишня не будет! – засмеялся Бурдинский. – Чо ты, Костя! Кады ишшо так бы собралися… Мне вона, давеча как Колян-то сказал, мол, де, партизанское братство собиратся, так я и в голове не держал, што и ты нарисуешься. От интересно-то!..

Письменнов и Тащенко недоумённо посмотрели на Бурдинского. «Чего это он забодяжил? – удивленно подумал Письменнов. – Как будто у меня в квартире не про Костю базарили. За тем и пришли, твою мать!.. Ну, Гоха…»

– Так чего ж вызывал, товарищ командир? – вновь спросил Ленков, пристально глядя на Аносова.

– Чего позвал-то? – переспросил Аносов и поглядел в окно на троицу ленковцев. – А че, Костя, забоялся ты нашей встречи али как? Смотрю, войско целое подогнал на стариков.

– Какие вы старики, чо молоть-то зазря!

– Но с тобой тягаться – куда с добром. Револьверы, шашка, вон, заправдашняя…

– Скалиться и я горазд! – Ленков отпрянул спиной от стены, сел ровно. – Ну, чего хотели, товарищи партизанские начальники?

– Торопишься? Ну и мы тянуть не будем, – решительно сказал Аносов. – Ты, Костя, меня знаешь – всегда всё прямо и в глаза. Так, вот… Не надоело тебе волчарить, а?

– Во! Так и думал! На сознательность пробивать пришли! – засмеялся Ленков. – Сильны, мужики!

– А чо, Константин, – как-то жалостливо, просяще проговорил Наум Тащенко, – покаялся бы, совесть не мучал, а?

– Мужик ты ещё молодой, всё в жизни наверсташь! – поддержал Письменнов. – Че страхи разводить да детей сиротить. Завязывай, Костя!

– Да… – протянул Костя. Он медленным взором обвел собравшихся, встал, придерживаясь за край стола, помолчал мгновение и – весело тряхнул головой, да так резко, что чуть картуз военный с кудрей не слетел.

– Ну, проняли, проняли! Наливай, Наум! Выпьем за новую жисть! Ибрагим! Тащи бутылку!

«Турок» с откупоренной «Чуринской» словно за занавеской стоял.

Наум суматошно бросился разливать по стопкам.

Ленков быстро отстегнул шашку и протянул её Аносову.

– Возьми, командир, на память. Дюже добрая шашка!

Первым поднял стопку, лихо опрокинул в рот.

– Ну чо застыли, командиры?! Со свиданьицем!

Костя снова сел. Повернув голову, крикнул в сторону двери:

– Ибрагим! А где борщец наваристый, который я люблю?

Через мгновение на пороге появился Турсун, занося поднос с большими фаянсовыми тарелками, полными борща.

– Богатый борщ! – похвалил Тащенко и резво потянулся к бутылке. Турсун неловко отстранился и сплеснул жирным борщом Ленкову на руку. Тот выругался, стряхивая горячую кляксу, поднялся:

– Щас, до рукомойника…

Ждали несколько минут.

– Чевой-то не идёт… – обеспокоенно проговорил Письменнов.

– Турсун, зови Костю, – приказал Бурдинский. Тот молча кивнул и вышел. Через пару минут в дверном проеме показался Ибрагим с пузатым графинчиком водки.

– Коста сказал: бэз нэго гуляй. Срочни дэло!

– Вот те раз! В кои веки совместно собралися! – хлопнул ладонями по коленям Бурдинский со столь наигранным огорчением, что фальшь, пожалуй, увидели все.

– Тады выпьем! – Тащенко поднял бутылку, посмотрел на оставшуюся в ней водку, перевел глаза на выставленный Ибрагимом графин. – Не пропадать же добру!

– Ибрагим, а мне ничего не просил передать Костя? – спросил Аносов, озадаченный поспешным уходом Ленкова.

Но равнодушный Ибрагим отрицательно покачал головой и молча удалился.

– Чево ты, паря, вопросы все задаёшь! – толкнул Аносова в бок уже развеселившийся Бурдинский. – Давай лучше выпьем за наши партизанские победы! И за Коську. Што парень-то, оказался, с понятием…