Читать книгу "Дворец ветров - Мэри Маргарет Кей"

Он произносил не молитву, какой сопровождал свои жертвоприношения Дур-Хайме, но все же в своем роде молитву. Молитву и клятву.

– Не беспокойся, дорогая моя, – сказал Аш. – Обещаю, я никогда не забуду тебя. Я буду любить тебя всегда, до самой смерти. Прощай, Джули. Прощай, моя единственная любовь. Кхуда хафиз!..

Он повернулся и направился обратно к лестнице; а когда за темной грядой холмов забрезжила лимонно-желтая заря, он уже спал.

Через два дня (на день позже, чем рассчитывал Аш, и несколькими днями раньше, чем ожидал Мулрадж) новый махараджа Каридкота выехал домой в сопровождении семидесяти человек: двадцати четырех солдат, дюжины чиновников и тридцати с лишним саисов и слуг. Они были с большой помпой сопровождены до границы Бхитхора доброй половиной населения княжества во главе с самим раной. И когда они проезжали по долине, пушки трех фортов дали приветственный залп.

Перед отъездом состоялись три прощальных разговора: один – официальный в Диван-и-Кхасе, другой – у Джхоти с сестрами, и третий, конфиденциальный, – между Ашем и Кака-джи.

Официальное прощание заключалось главным образом в произнесении речей и преподнесении гирлянд, а разговор с сестрами стал для Джхоти трудным испытанием. Шушила искренне восхищалась своим старшим братом и уже изрыдалась до изнеможения, горюя о его смерти. Очутившись перед необходимостью расставания с младшим братом, она впала в истерику и устроила такую дикую сцену, что в конце концов Джхоти пришлось влепить ей пощечину. После пощечины ошеломленная Шушила замолкла, и мальчик воспользовался случаем прочитать ей по-братски наставительную лекцию о преимуществах самообладания и спасся бегством, пока к ней не вернулся дар речи.

Разговор Аша с Кака-джи происходил в гораздо более спокойной обстановке. Поначалу Кака-джи заявил о своем твердом намерении сопровождать племянника обратно в Каридкот, но Мулраджу удалось убедить старика, что сейчас его племянницы, сокрушенные известием о смерти старшего брата, крайне нуждаются в его утешении и поддержке, а когда Аш прямо сказал, что своим присутствием он замедлит скорость обратного путешествия, Кака-джи сдался и согласился (не без облегчения) остаться в Бхитхоре с остальными членами свадебного кортежа до наступления сезона дождей. Позже они двое переговорили наедине, когда Аш явился попрощаться перед отъездом.

– Я должен за многое поблагодарить вас, Рао-сахиб, – сказал Аш. – За ваши дружбу и понимание, но главным образом – за ваше великодушие. Я прекрасно знаю, что вы могли бы погубить меня, стоило вам промолвить лишь слово, и… и ее тоже. Однако вы не сделали этого, и я в неоплатном долгу перед вами. Если мне когда-нибудь представится возможность отблагодарить вас какой-нибудь услугой, я непременно ею воспользуюсь.

Кака-джи протестующе помахал ладонью, и Аш рассмеялся.

– Надо полагать, мои слова кажутся вам пустой похвальбой, ведь в настоящий момент я нахожусь не в том положении, чтобы помогать кому-либо, и вы знаете это лучше любого другого, Рао-сахиб. Даже звание капитана мне дано временно, поскольку я представляю здесь британские власти, но, как только моя миссия закончится, я снова стану младшим офицером, не пользующимся никаким влиянием. Но я надеюсь однажды получить возможность помогать своим друзьям и возвращать свои долги, и когда такое время настанет…

– Мать Ганга уже давно примет мой прах, – с улыбкой закончил Кака-джи. – Вы ничего не должны мне, сын мой. Вы учтиво обращались со стариком, и я находил удовольствие в вашем обществе. Кроме того, это мы в двойном долгу перед вами: вы спасли моих племянниц от утопления и спасли оба бракосочетания вкупе с нашей честью, которую мы потеряли бы, когда бы вернулись в Каридкот с девушками и без приданого. Что же касается до другого дела, то я забыл о нем, и вам, сын мой, советую сделать то же самое.

Губы у Аша дрогнули, и выражение его лица сказало все, что он не облек в слова.

– Да знаю, знаю, – вздохнул Кака-джи, отвечая собеседнику, как если бы он высказался вслух. – Кто лучше меня может понять вас? Но именно потому, что я научен собственным горьким опытом, я могу сказать вам сейчас: «Не оглядывайтесь назад». Прошлое – последнее прибежище неудачников или стариков, а вам еще нет необходимости числить себя среди первых или вторых. Скажите себе, что сделанного не воротишь, и забудьте об этом. Не позволяйте себе помнить и жить воспоминаниями. Такое пристало старикам, которые уже прожили лучшую пору жизни, но для молодых воспоминания о прошлом – горькая пища. Послушайтесь моего совета, сын мой: смотрите вперед, а не назад и не забывайте, что жизнь есть дар богов, ее нельзя презирать или тратить впустую. Проживите жизнь в полную силу – вот лучший совет, который я, сам того не сделавший, могу дать вам.

– Я постараюсь, Рао-сахиб, – пообещал Аш. – Мне пора идти. Вы дадите мне свое благословение?

– Конечно. Хотя, боюсь, оно мало стоит. Но так или иначе, я благословляю вас. И я также вознесу молитвы богам, чтобы они содействовали вашему быстрому и благополучному возвращению в Каридкот и даровали вам душевный покой и счастье в грядущие годы. Я не говорю вам «прощайте», ибо надеюсь еще увидеться с вами, и не раз.

– Я тоже, – сказал Аш. – Вы навестите меня в Мардане, Рао-сахиб?

– Нет. Я уже вдоволь напутешествовался и, когда доберусь наконец до дома, больше в жизни не сдвинусь с места. Но Джхоти, я знаю, очень к вам привязался, и теперь, став махараджей Каридкота, он обязательно пригласит вас в гости. Мы непременно увидимся с вами в Каридкоте.

Аш не стал опровергать последнее утверждение, хотя в глубине души знал, что не имеет ни малейшего желания снова посетить Каридкот и что, благополучно доставив Джхоти домой, никогда уже туда не вернется. Но объяснить этого старику он не мог.

По случаю официального прощания в Рунг-Махале он надел полную парадную форму, но сейчас забыл об этом и наклонился на восточный манер, чтобы прикоснуться к стопам старика.

– Да пребудут с вами боги, – промолвил Кака-джи и тихо добавил: – И можете не сомневаться: если когда-нибудь возникнет… необходимость… я дам вам знать.

Он не стал уточнять, что необходимость возникнет не у него: это и так было понятно. Он обнял Аша и, поскольку сказать больше было нечего, отпустил его. Они еще увидятся сегодня, так как Кака-джи будет провожать своего племянника до границы княжества, но возможности поговорить наедине им уже не представится, да и нужды в этом нет.

Две трети возвращающегося отряда выехали на рассвете с вьючными лошадьми и стали лагерем по другую сторону границы, милях в пяти от нее, ожидая прибытия главных участников похода, чей отъезд наверняка задержат протокольные мероприятия и церемонии. На самом деле отъезд состоялся даже позже, чем ожидал Аш, и солнце уже зашло ко времени, когда пестрая кавалькада достигла границы Бхитхора. Когда Аш повернулся в седле, чтобы в последний раз взглянуть на Кака-джи, при свете факелов он увидел на щеках старика слезы и, вскинув руку для отдания чести, с изумлением обнаружил, что и у него самого глаза увлажнены.

– До свидания, дядя! – пронзительно крикнул Джхоти. – До свидания!