Читать книгу "Город бездны - Аластер Рейнольдс"

— Говорит Небесный Хаусманн. Боюсь, здесь случилось нечто ужасное.

Все это произошло четыре месяца назад. Наша дружба закончилась печально — зато Норквинко не предал меня. По крайней мере, я на это надеялся. Через несколько мгновений я буду знать точно.

На главном экране появилось изображение корабля — вид вдоль «хребта», с выигрышного расстояния в несколько метров над корпусом. Оно походило на этюд с исчезающими точками и хрупкими перспективами, способными вдохновить художника эпохи Возрождения. Шестнадцать кольцевых модулей с мертвецами выстроились друг за другом, уменьшались в размерах и искажались, превращаясь в эллипсы.

Наконец под первым, ближайшим из колец, пробудился ряд запалов, заложенных у его основания. Кольцо отсоединилось от корпуса и лениво поплыло прочь, понемногу накреняясь. Пуповины питающих линий между «Сантьяго» и кольцом натянулись до предела и разорвались, хлестнув по обшивке. Замороженные газы, которые еще оставались в отсеченных трубопроводах, взорвались хрустальными облаками. Где-то завыли сирены. Я почти не слышал, но на борту моего корабля, наверно, начался изрядный переполох.

От корабля медленно отделилось второе кольцо. Вздрогнуло и сорвалось с креплений третье. То же самое происходило по всему «хребту». Задумано неплохо. Вначале мне хотелось, чтобы заряды взорвались одновременно под всеми кольцами — тогда модули отчалили бы от корабля ровными параллельными рядами. Но в этом не было поэзии. Мне доставило куда большее удовольствие освобождать их по одному и наблюдать, как они уплывают друг за другом, словно подчиняясь врожденному миграционному инстинкту.

— Вы видите то, что я делаю? — спросил я.

— Прекрасно вижу, — ответил один из капитанов. — И меня от этого тошнит.

— Они мертвы, идиот! Какая им разница, где быть похороненными — в космосе или в земле Конца Путешествия?

— Они же люди. И заслуживают достойного обращения, даже мертвые. Вы не имеете права выбрасывать их за борт.

— Ошибаетесь. Сами спящие не играют особой роли. Их масса ничтожна по сравнению с массой аппаратуры, которая поддерживает их жизнь. Теперь у нас большое преимущество — и мы сможем сохранять крейсерскую скорость дольше, чем вы.

— Четверть спящих не дадут вам существенного преимущества, Хаусманн.

Похоже, этот тип прилежно учился в школе — его расчеты не слишком расходились с моими.

— И что останется от вашего преимущества, когда вы выйдете на орбиту вокруг Конца Путешествия? В лучшем случае несколько недель?

— Нам хватит. Этого достаточно, чтобы подыскать лучшие места для приземления, высадить на них наших людей и застолбить территорию.

— Если ваших людей будет достаточно. Как я понимаю, вы убивали спящих? Мы знаем, каковы ваши потери, Хаусманн. Уровень смертности на вашем корабле не может быть выше, чем у нас. Помните, я говорил о нашей разведке? Мы потеряли всего сто двадцать спящих. Примерно такая же обстановка на других кораблях. Вы были слишком небрежны, Хаусманн? Или хотели, чтобы они умерли?

— Не болтайте чепуху. Если я хотел их убить, почему не убил всех?

— И заселить планету горсткой уцелевших? Вы хоть немного разбираетесь в генетике, Хаусманн? Знаете, что такое инцест?

Да, я думал не только об этом. Но какой смысл посвящать этого недоумка в мои планы? Если у него действительно такая хорошая разведка, пусть узнает обо всем сам, без моей помощи.

— Я перейду мост, когда взойду на него, — сказал я.

Первым, кто бросил мне вызов, был Замьюдио. Правда, результат получился несколько неожиданным. Думаю, капитану «Палестины» показалось, что у него есть все шансы полностью перекрыть поток антивещества — иначе он бы не попытался остановить свои двигатели.

Вспышка была столь же мощной и ослепительно белой, как в тот день, который я помнил с детства — в день гибели «Исламабада».

Но на следующий день случилось нечто непредвиденное.

До последнего мгновения перед взрывом с корабля Замьюдио продолжала поступать техническая информация. И его союзники, вынужденно сохраняя режим торможения, которое безуспешно пытался прекратить Замьюдио, получали эти послания. Я не предвидел, что уцелевшие корабли объединятся против меня. Вначале это показалось мне странным — но следовало догадаться, что такое случится. Теперь у этих мерзавцев был общий враг. В некотором роде это была моя заслуга. Я вызывал у них такой страх, что они предпочли объединить усилия в борьбе со мной, забыв прежние раздоры.

Когтистые лапы Замьюдио тянутся ко мне с того света.

— Он даже не подозревал, какую ценность представляют эти данные, — произнес Арместо.

— Замьюдио это не помогло, — возразил я.

Уцелевшие корабли Флотилии продолжали торможение. Связь между ними и «Сантьяго» начала ухудшаться, но специальное программное обеспечение делало помехи почти неощутимыми. Ничего нельзя было поделать лишь с задержкой по времени, которая росла вместе с расстоянием, разделяющим нас.

— Согласен, — ответил Арместо. — Но, пожертвовав собой, эти люди дали нам информацию колоссальной ценности. Вам объяснить?

— Если это доставит вам удовольствие, — ответил я подчеркнуто скучающим тоном.

На самом деле меня терзала не скука, а страх.

Арместо рассказал. Информация с «Палестины» шла к ним сквозь космос — до последней наносекунды перед взрывом корабля. И до последней наносекунды команда пыталась перекрыть поток антивещества. Они знали, что им грозит смертельная опасность, но точные параметры аварийного режима до сих пор не были установлены и лишь приблизительно определялись в процессе компьютерного моделирования. Поговаривали, что при достаточно корректной работе в аварийном режиме есть возможность удержать ситуацию под контролем, регулируя поток горючего. Это было невозможно проверить заранее, но экипаж «Палестины» провел испытания, которые стоили ему жизни. Данные дистанционных датчиков перестали поступать сразу после выхода в аварийный режим, но они рассказали о нестабильности больше, чем все мои тщательно проведенные лабораторные тесты или компьютерные симуляции.

И Арместо смог извлечь из этого выгоду.

Информация позволяла прогнозировать развитие ситуации в аварийном режиме. Данные, загруженные в бортовой компьютер, вкупе с моделями, которые разработали специалисты по энергоустановкам, позволили разработать стратегию сдерживания дисбаланса. Стоило слегка поколдовать с топологией магнитного «горлышка» — и поток аккуратно гасился без риска обычного обратного выброса антивещества или его утечки. Это была чертовски опасная затея — но мои противники решили рискнуть.

Оба корабля, преследующие меня — «Бразилия» и «Багдад», — развернулись так, что сопла двигателей смотрели вперед. Сверкающие пики факелов из антивещества вспыхнули в небесной полусфере за кормой «Сантьяго», точно голубые солнца. Поток излучения, которое извергают двигатели — мощное оружие, что не стоит недооценивать. Но я знал: ни Арместо, ни Омдэрман не решатся опалить своими факелами корпус моего корабля. Они были готовы уничтожить меня — но не будущих колонистов, которые находились у меня на борту. С тем же успехом я мог бы запустить двигатель и накрыть выбросом одного из этих ублюдков, которые ползли за мной. Но это однозначно развяжет руки уцелевшему. Он спалит «Сантьяго» — и пассажиры на борту уже не спасут меня. Эксперимент на симуляторах показал, что я не успею повернуть — второй корабль очистит меня от грехов единственной вспышкой адского пламени.