Читать книгу "Золотой век Испанской империи - Хью Томас"

После описанных событий индейцы осадили Гвадалахару. Атака пятидесяти тысяч миштонов была отбита с большим трудом. Героиней этой осады стала Беатрис Эрнандес – несомненно, та самая конкистадора, что прибыла в Новую Испанию с Кубы вместе с великим Кортесом. Было предпринято несколько успешных вылазок, в одной из которых, по слухам, вновь появился неутомимый апостол Сантьяго на своем белом коне.

Мендоса отправил судью Мальдонадо, чтобы тот доложил о ситуации в Гвадалахаре. Возвратившись, тот сообщил, что там требуется присутствие самого Мендосы. Хотя тот обладал лишь небольшим военным опытом, почерпнутым во время войны комунерос, автоматически предполагалось, что Мендоса способен командовать войсками в бою. Это был серьезный вызов и большое испытание для его вице-королевского звания.

Вице-король действительно выдвинулся в Гвадалахару, взяв с собой 180 конных, большое число союзных индейцев – возможно, несколько тысяч, – а также немалое количество артиллерии, нового вида оружия, постепенно набирающего популярность.

Помимо существенного количества пушек, еще одним нововведением в армии Мендосы было то, что индейских союзников – благородного происхождения, мексиканских кровей – поощряли использовать испанское оружие, включая мечи, и ездить верхом.

Путь Мендосы лежал через Мичоакан. Здесь, возле башни Тласасалька под Куиной, он встретился с Ибаррой и Хуаном дель Камино, после чего осадил это укрепление, притворно обратился в бегство, затем вернулся к вершине холма и легко победил противника. Попавших в плен индейцев он обрек на смерть или рабство – очевидно, считая, что необходимо некоторое количество показательных кар.

Многие индейцы, захваченные при взятии указанного холма, были казнены в его присутствии и по его указанию. Некоторых выстроили в ряд и расстреляли пушечным залпом. Иные были разорваны на куски собаками, а еще иных отдали неграм [sic], чтобы те предали их смерти. Эти погибли под ударами ножей{1176}.

После этих репрессий Мендосе удалось в Акатике, Истлеане и Куйутлане решить дело миром. Затем он двинулся к Ночистлану. Фрай Хуан де Сан-Роман, фрай Антонио де Сеговия и Диего де Ибарра безуспешно пытались договориться о перемирии. Тогда Мендоса осадил город, перерезав его водоснабжение и подавляя сопротивление при помощи артиллерии. В конце концов индейцы предложили мир, но Мендоса предпочел атаковать, решив, что тот, кто предлагает мир, может быть с легкостью побежден. И действительно, победа была на его стороне. Он двинулся к Миштонскому холму, где собрались основные силы противника. Ибарра и Франсиско Мальдонадо снова предложили мировую, но их предложение было отвергнуто. Затем Мендоса двинулся к Сучипале, где 800 индейцев собрались, чтобы принести кур в жертву богу дождя Тлалоку и петь гимны. Он вновь послал Ибарру с предложением мира, но оно вновь было отвергнуто.

Следующие три недели Мендоса осаждал миштонский лагерь. Ежедневно он предлагал мировую, и также ежедневно обстреливал противника из пушек. Индейцы в Теуле бежали, нарушив клятву не раскрывать путь на вершину своего холма. Вскорости холм пал, после того как кавалерия вице-короля ощутимо дала почувствовать свое присутствие на вершине, но испанцы намеренно позволили индейцам бежать, надеясь спасти их жизни, чтобы энкомендерос таким образом не потеряли всех своих индейцев. На этом индейский мятеж был сломлен. Пленных поделили между собой как рабов, и со взятием Ауакатлана война была закончена.

Мендоса вернулся в Мехико, где его победа была торжественно отпразднована с ликованием и множеством увеселений. Таким образом удалось избежать общего восстания индейцев, которое на какое-то время казалось вполне вероятным. Вице-королю впоследствии ставили в вину неоправданную жестокость его действий, но он с успехом опроверг это обвинение.

Во время этих празднеств пришло известие о мятеже в Перу Диего де Альмагро-младшего. Мендоса писал: «…мне представляется, что маркиз дель Валье [т. е. Кортес] является самым подходящим человеком для исправления создавшейся проблемы, ввиду опыта, которым он обладает в такого рода вещах, а сам я буду помогать ему, насколько это будет в моих силах»{1177}. Казалось, что вице-король ищет путей избавиться от недовольного всем маркиза. Однако, если это было действительно так, он не добился успеха. Как бы там ни было, кризис в Перу длился лишь недолгое время.

Победа Мендосы над индейцами-миштонами встала в ряд со множеством шагов, предпринятых для демонстрации того, что испанское присутствие в Новой Испании – не эфемерный феномен. Ничто, к примеру, не могло выглядеть менее преходящим, чем начало строительства огромного собора Пацкуаро, вдохновителем которого был епископ Кирога, желавший, чтобы новая постройка была не менее грандиозной, нежели собор в Севилье, построенный по образцу гранадского собора. План, предложенный Кирогой Эрнандо Торибио де Алькасару, предусматривал пять нефов, сходящихся к огромной центральной капелле. Строительство началось и продолжалось в течение двадцати лет, однако впоследствии темп строительства снизился.

Еще одним подтверждением испанского величия должна была стать инициированная Мендосой экспедиция Руи Лопеса де Вильялобоса из Акапулько к островам у берегов Азии, которые были открыты Магелланом (и стали местом его смерти), вызвавшая гнев Португалии{1178}. Экспедиция Вильялобоса должна была основать на этом архипелаге колонию – однако оказалось, что он и его сотоварищи обосновались на земле, на которую уже претендовала Португалия, и в конечном итоге император Карл распорядился, чтобы Мендоса признал португальскую версию местной картографии и покинул основанное им поселение. Мендоса писал Хуану де Агиляру, что он мечтает о том, чтобы однажды ему или одному из его сыновей было позволено встать на демаркационной линии между испанскими и португальскими владениями с мечом в руке и доказать, что принадлежит его стране, а что нет{1179}.

Испанский корабль этой экспедиции под командованием Альваро де Сааведры причалил на Гавайях, и говорили, что двое испанцев из команды остались там, чтобы жениться на представительницах королевской династии этих островов. Как бы там ни было, именно Вильялобос дал Филиппинским островам их название – в честь принца Филиппа. Вильялобос не вернулся в Новую Испанию, а остался на Молуккских островах под покровительством святого Франциска Ксаверия.

Еще одна экспедиция была отправлена Мендосой вдоль западного побережья Калифорнии под началом португальца Хуана Родригеса Кабрильо, а главным штурманом у него был уроженец Валенсии Бартоломе Феррело. Они вышли из Навидада в июне 1542 года, 3 июля были возле мыса Сан-Лукас, а к концу сентября оказались в Сан-Диего (который они называли Сан-Мигель). Они продолжали путь на север, бросили якорь в заливе Куйлер и обогнули Порт-Консепсьон в начале ноября – уже находясь к северу от Сан-Франциско, чьей превосходной гавани они не заметили. Самая северная точка, которой достигла экспедиция, находилась приблизительно в районе форта Росс. Оттуда они повернули обратно к югу и снова остановились на отдых в заливе Куйлер, где Родригес Кабрильо умер в начале января 1543 года. Командование взял на себя Феррело, который решил снова плыть на север. Ему удалось добраться до самой реки Рог, на полпути к нынешней Канаде. Это был настоящий триумф навигации – поскольку они смогли успешно вернуться в Навидад к 14 апреля 1543 года{1180}. Мы можем рассматривать это путешествие как еще одну победу вице-короля Антонио де Мендосы.