Читать книгу "Наука логики. Том 1 - Георг Гегель"

Однако возможное содержит в себе нечто большее, чем чисто тождественное предложение. Возможное есть рефлектированная рефлектированность в себя или тождество всецело как момент тотальности; тем самым оно определено также и как то, что не есть в себе; оно имеет поэтому второе определение, согласно которому оно есть лишь возможное и долженствование тотальности формы. Возможность без этого долженствования есть существенность как таковая; но в абсолютной форме содержится, что сама сущность есть лишь момент и без бытия не имеет своей истины. Возможность есть эта голая существенность, положенная так, что она есть лишь момент и не соответствует абсолютной форме. Она есть в-себе-бытие, определенное как лишь некоторое положенное или равным образом как то, что не естьв себе. Поэтому возможность есть в себе самой также и противоречие, или, иначе говоря, она есть невозможность.

Это выражается ближайшим образом так: возможность, как положенное снятым определение формы, обладает некоторым содержанием вообще. Это содержание, как возможное, есть некоторое в-себе-бытие, которое вместе с тем есть нечто снятое или некоторое инобытие. Но так как оно есть только нечто возможное, то равным образом возможно также и другое содержание, в том числе и противоположное первому. Аесть А; точно так же и – А есть – А. Каждое из этих двух предложений выражает возможность своего определения содержания. Но как такие тождественные предложения они безразличны друг к другу; вместе с одним из них не положено, что имеет место и другое. Возможность есть сравнивающее соотношение их обоих; в том своем определении, согласно которому она есть некоторая рефлексия тотальности, она содержит то обстоятельство, что возможно также и противоположное. Поэтому она есть соотносящее основание того, что так как А = А, то и − А = − А; в возможном А содержится также и возможное не-А, и самое это соотношение определяет и то и другое как возможные.

Но как то соотношение, что в одном возможном содержится также и его другое, возможность есть противоречие, которое снимает себя. Так как она по своему определению есть нечто рефлектированное и, как оказалось, снимающее себя рефлектированное, то она, стало быть, есть также и непосредственное и тем самым становится действительностью.

3. Эта действительность есть не первая, а рефлектированная действительность, положенная как единство себя самой и возможности. Действительное как таковое возможно; оно находится в непосредственном положительном тождестве с возможностью; но последняя определила себя как только возможность; тем самым и действительное определено как нечто только возможное. И непосредственно потому, что возможность непосредственно содержится в действительности, она содержится в последней как снятая, как только возможность. Наоборот, действительность, находящаяся в единстве с возможностью, есть лишь снятая непосредственность; или, иначе сказать, именно потому, что формальная действительность есть лишь непосредственная, первая действительность, она есть лишь момент, лишь снятая действительность или лишь возможность.

Тем самым вместе с тем выражено более детально определение, указывающее, в какой мере возможность есть действительность. А именно возможность еще не есть всяческая действительность, – о реальной и абсолютной действительности еще не было речи, – возможность есть лишь та действительность, которая встретилась нам сначала, а именно формальная, определившая себя так, что она есть лишь возможность. Речь идет, стало быть, о формальной действительности, которая есть лишь бытие или существование вообще. Все возможное имеет поэтому вообще некоторое бытие или некоторое существование.

Это единство возможности и действительности есть случайность. Случайное есть некоторое действительное, определенное вместе с тем лишь как возможное, другое или противоположность которого также имеет бытие. Эта действительность есть поэтому голое бытие или существование, но положенное в своей истине, заключающейся в том, что оно имеет значение некоторой положенности или возможности. Наоборот, возможность, как рефлексия в себя или в-себе-бытие положена как положенность; то, что возможно, есть некоторое действительное в этом смысле действительности; оно имеет лишь значение случайной действительности; оно само есть нечто случайное.

Случайное представляет нам поэтому две стороны; во-первых, поскольку оно непосредственно содержит в себе возможность или, что то же самое, поскольку возможность в нем снята, оно не есть ни положенность, ни опосредствованное, а есть непосредственная действительность; оно не имеет основания. Так как эта непосредственная действительность присуща также и возможному, то и оно определено столь же как действительное, сколь и как случайное, и равным образом есть нечто лишенное основания.

Но случайное есть, во-вторых, действительное как некоторое лишь возможное или как некоторое положенное; точно так же и возможное, как формальное в-себе-бытие, есть лишь положенность. Тем самым и то и другое не есть в себе и для себя самого, а имеет свою истинную рефлексию-в-себя в некотором другом, или, иначе сказать, оно имеет некоторое основание.

Случайное, следовательно, не имеет основания потому, что оно случайно; и оно точно так же имеет некоторое основание, потому что оно случайно.

Оно есть положенное, неопосредствованное превращение друг в друга внутреннего и внешнего или рефлектированности-в-себя и бытия, – положенное через то, что и возможность и действительность, каждая в себе самой, обладают этим определением, – через то, что они суть моменты абсолютной формы. Таким образом, действительность в ее непосредственном единстве с возможностью есть лишь существование и определена как такое лишенное основания, которое есть только нечто положенное или только возможное; или если возьмем ее как рефлектированную и определенную в противоположность к возможности, то она отделена от возможности, от рефлектированности-в-себя, и тем самым столь же непосредственно есть также лишь возможное. Равным образом возможность как простое в-себе-бытие есть некоторое непосредственное, лишь некоторое сущее вообще; или если возьмем ее противопоставленною действительности, то она равным образом есть лишенное действительности в-себе-бытие, лишь некоторое возможное, но именно потому она опять-таки есть лишь некоторое нерефлектированное в себя существование вообще.

Это абсолютное беспокойство становления обоих определений есть случайность. Но именно потому, что каждое из них непосредственно превращается в противоположное, оно в последнем столь же безоговорочно сливается с самим собой, и это тождество каждого из них в другом есть необходимость.

Необходимое есть некоторое действительное; таким образом, оно как непосредственное есть лишенное основания; однако в такой же мере оно имеет свою действительность через некоторое другое или в своем основании, но есть вместе с тем положенность этого основания и его рефлексия в себя; возможность необходимого есть снятая возможность. Следовательно, случайное необходимо потому, что действительное определено как возможное, и тем самым его непосредственность снята, растолкнута так, что она раскалывается на основание или в-себе-бытие и на обоснованное, а также потому, что эта его возможность, соотношение основания безоговорочно снята и положена как бытие. Необходимое есть, и это сущее само есть необходимое. Вместе с тем оно есть в себе; эта рефлексия в себя есть некоторое другое, чем та непосредственность бытия; и необходимость сущего есть некоторое другое. Само сущее не есть, таким образом, необходимое; но это в-себе-бытие само есть лишь положенность; оно снято и само непосредственно. Таким образом, действительность в отличенном от нее определении, т. е. в возможности, оказывается тождественной с самой собой. Как это тождество, она есть необходимость.