Читать книгу "Мушкетер и фея - Владислав Крапивин"

На планете Кукурузе они помогли местным жителям, оранжевым человечкам, построить железную дорогу с солнечными двигателями и город из синего стекла. На Легенде победили и выгнали в космос зловредных щерозубов, похожих на мелких змеев-горынычей, только с вонючими воздушными шарами вместо крыльев и с антеннами на хвостах. На Юноне открыли подземный город с сокровищами и следами древнего мира…

Красный мяч тоже был планетой. На ней жили сами Симка и Мик.

Планета лишь издалека, из космоса, казалась красной, потому что так отражала солнечные лучи. А на самом деле она была разноцветная. Хватало, конечно, покрытых алыми маками и сплошной земляникой лугов, но плескались там и океаны с «изгибами зеленых зыбей», и шумели малахитовые леса, и сверкали «серебряные и жемчужные» скалы. А на Северном полюсе (где не было льда и стояло сплошное лето), возвышалась медно-золотая башня. Что спрятано в этой башне и какие на планете обитатели, надо было еще придумать. Не все сразу…

Не всегда были игры. Хватало и других дел. Не обязательно веселых. То у Станислава Львовича опять хворь и надо сидеть с ним и бегать в аптеку. То снова, как в мае, — перебои с хлебом, и приходится с утра и до обеда торчать в очереди вместе с сердитыми бабками, которые только и знают шипеть на ребят: «А ну тише, вам тута не качели-карусели» или «Чево трешься-то, ты перед нами вовсе и не занимал. А ишшо пионер, наверно…» И самое обидное, что магазины разные — у Мика в конце Заовражной, а у Симки на Ялуторовской улице…

Ввели какие-то дурацкие талоны, стали давать хлеб по килограмму на человека. И это при каждодневных рассказах радиодикторов, как улучшается жизнь советских людей, и рассуждениях Никиты Сергеича о близком коммунизме…

Когда мама задерживалась на работе, приходилось идти в ясли за Андрюшкой и возиться с ним дома. Андрюшка после больницы был сперва покладистым, а когда пошел в ясли, стал вредничать. Дома порой закатывал капризы из-за пустяков. Тогда Симка говорил маминым голосом: «Что, переходный возраст начинается? Не рано ли, сокровище мое?» Андрюшка испуганно умолкал…

В общем, жизнь есть жизнь. Но даже и в трудные дни удавалось выкроить время, сбежаться, вновь затеять что-нибудь интересное. И тогда получался настоящий счастливый коммунизм — нынешний, а не будущий.

И почти ежедневно, чаще всего утром, Мик показывал новый сказочный рисунок. И когда он успевал рисовать!

Наконец рисунков набралось три десятка, и… наступил август.

Август, как известно, время ожидания школы. По правде говоря, не очень радостного ожидания. Все время считаешь: «Вот осталось три с половиной недели… Вот три… Уже всего две с половиной…» Потом утешаешь себя: «Ведь еще целых две недели …»

Мама купила новую школьную форму: длинные серые брюки и пиджак. В общем-то ничего форма, ладная такая, не то что прежняя, мешковатая, с гимнастеркой. Но пока на нее даже глядеть не хотелось. Хотелось прежнего лета. А оно уже не было прежним. Набегали иногда пасмурные деньки, а при солнце появлялись облака с серыми плоскими «животами» — предвестники зябкой поры. Никаких намеков на белые ночи не было теперь и в помине, ночью небо делалось темно-синим и звездным.

Когда Симка отпрашивался к Мику ночевать, они лежали на дворе, навалив на себя по два одеяла и еще какие-нибудь старые пальто (без этого было уже холодно) и разглядывали созвездия. И спорили, где какое. Или выбирали для своих планет звезды — чтобы сделать их солнцами.

А однажды Станислав Львович раздобыл где-то и подарил мальчишкам половинку полевого бинокля. Теперь можно было сколько хочешь разглядывать разбухшую желтую Луну. Правда, этот монокуляр не приближал Луну так сильно, как телескоп, зато она виднелась без всякой размытости, дрожания и бликов. Прямо как на той фотографии, что была у Мика в журнале.

Иногда из мезонина спускался Станислав Львович и тоже смотрел на «этого спутника влюбленных и лунатиков».

— Да, скоро, братцы, по нему уже будут топать люди… Только станет ли от этого человечество умнее?

Симка и Мик были уверены, что станет. Дед не спорил. Переводил разговор на что-нибудь другое. Например, на рисунки Мика.

— Жаль, что их никому не покажешь. По-моему, знающие люди сказали бы, что у тебя талант…

Показать рисунки удалось, но гораздо позднее, через тридцать лет. На персональной выставке театрального художника Дмитрия Семенова. Там был специальный раздел — «Из детских лет». Газета «Культура» писала, что «еще в школьную пору Дмитрий Анатольевич проявлял незаурядные дарования и демонстрировал…» ну и так далее. Жаль, что Станислав Львович уже не узнал о такой оценке юных талантов внука.

Больше всех Станиславу Львовичу нравился рисунок, где черный Мик на фоне разноцветного облачного заката сидит на корточках, держит в ладонях пичугу и пытается согреть ее дыханием.

— Картинки твои, любезнейший внук, для меня просто лекарство, — говорил дед, перебирая листы. — Видишь, я и дышать легче стал.

— Вот и дыши, — ворчливо ответствовал Мик. — И не вздумай опять запасаться папиросами. И ничем другим…

— Строг ты у меня, дитя мое…

Мик придумал новую игру. Он заявил, что на Красной планете живут хенды и хохи .

— Это кто такие? — опешил Симка.

Мик объяснил, что хохи — довольно вредные существа. Вроде сердитых гномов и оставшихся без приюта домовых. А еще всякие мелкие черти, лешие и вышедшие на пенсию ведьмы.

— А хенды?

Мик прочему-то замялся, но разъяснил, что это всякие хорошие существа. Например, тот же Антикот. Но больше всего среди хендов обыкновенных ребят. «Только не вредных, а таких… ну, вроде как Сережка и Славка из кино про судьбу барабанщика».

Симка кивнул:

— И как Дэви из «Последнего дюйма»…

И добавил про себя: «И тот мальчик с берега в Ленинграде. И венгерский Ласло…»

— И… девочек, наверно, тоже туда можно… — наступив на великое смущенье, выговорил Мик. — Ну, вроде таких, как Женька из «Тимура и его команды»…

— Конечно… — Это Симка сказал со сдержанным вздохом. Соня так и не написала сама и не ответила на письмо, которое он, собравшись наконец, послал в середине июля. «Ну, что же, не всякая дружба сильнее расстояния», — умудренно говорил ему Который Всегда Рядом . И Симка злился на него, потому что нечего было возразить.

Потом оказалось, что хенды и хохи живут не только на Красной планете, но и в Турени. Хенды обитали везде — на обычных улицах и на тех, которые Симка и Мик выстраивали в своем воображении над туреньскими переулками, рынками и мостами. Эти улицы были из переливчато-звонкого разноцветного стекла.

Хохи укрывались в малодоступных местах: в зарослях крапивы на пустырях, под похожими на избушки на курьих ногах водокачками, в чаще боярышника у кривых изгородей, в темных подвалах старых особняков, где из спрятанных в земле зарешеченных окон несло грибной плесенью…