Читать книгу "Из третьего мира - в первый. История Сингапура 1965-2000 - Ли Куан Ю"

Типичной иллюстрацией осторожного и тщательного подхода японских компаний к инвестициям за границей было решение компании Seiko о строительстве завода в Сингапуре. В начале 70-х годов мы потратили более трех лет, чтобы убедить компанию Seiko построить в Сингапуре часовой завод. Представитель УЭР в Токио Вон Мен Кван окончил японский университет и хорошо понимал японский язык и культуру. Компания Seiko не верила, что в какой-либо из стран Юго-Восточной Азии имелись в наличии обслуживающие отрасли промышленности и достаточно образованная и подготовленная рабочая сила, которая соответствовала бы их требованиям в области точного машиностроения. Вону пришлось тяжело потрудиться, чтобы привлечь внимание японцев к Сингапуру и убедить их подготовиться к тому времени, когда производство дешевых кварцевых часов в Японии станет нерентабельным. Он постоянно работал с директором компании, отвечавшим за технологию и производство. После нескольких подготовительных поездок, многочисленных обоснований, бесконечных заверений в том, что мы окажем им любое содействие, японцы наконец приняли решение об инвестировании. Я открыл их фабрику в 1976 году. И уж если японцы проявляли осторожность и дотошность до принятия решения об инвестировании, то после того, как это решение было принято, они полностью выкладывались, чтобы обеспечить успех предприятия. Японцы вскоре отбросили сомнения относительно уровня подготовки наших рабочих, начав в Сингапуре производство точных инструментов, промышленных роботов и систем автоматизации.

В 1969 году Сингапур проявил заинтересованность в строительстве нефтехимического завода. Я попросил Мики о поддержке со стороны его правительства, ибо мы знали, что, в отличие от американцев и европейцев, правительство Японии играло важную роль в принятии инвестиционных решений и его поддержка зачастую играла решающую роль. В мае 1975 года я встретился с президентом Sumimoto Chemical Corporation господином Норишиге Хасегава.

Он хотел, чтобы его компания приняла участие в подобном проекте, но сказал, что правительство его не поддерживает. Хасегава попросил меня добиться от премьер-министра Японии публичной поддержки участия компании в этом проекте. Премьер-министр Мики отказывался сделать это, ибо Индонезия – крупный производитель нефти – сама была заинтересована в строительстве нефтехимического завода. Я убеждал Мики не допустить того, чтобы Япония отказалась от выгодного инвестиционного проекта, уступив давлению богатых ресурсами стран. Я напомнил ему о той помощи, которую Сингапур оказал Японии в случае с двумя японскими нефтяными танкерами, и выразил надежду, что он поддержит проект с участием корпорации Sumimoto. После этого Мики выступил с коротким заявлением, сказав, что, хотя данный проект и являлся частным, правительство Японии проявляло к нему серьезный интерес и было готово содействовать его осуществлению.

Несмотря на это, только через два года, в мае 1977-го, преемник Мики – Такэо Фукуда окончательно одобрил строительство сингапуро-японского нефтехимического комбината, официально назвав компанию Sumimoto ведущим участником проекта с японской стороны. Без его личного участия этот проект мог бы и не материализоваться. В 1977 году сумма инвестиций в размере более миллиарда долларов рассматривалась как слишком большая, а нефтехимическое предприятие – как слишком капиталоемкое и высокотехнологичное для Сингапура. Тем не менее и в этом случае потребовалось личное вмешательство премьер-министра Ясухиро Накасонэ во время его визита в Сингапур в 1983 году, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки. Вскоре после этого началось осуществление проекта на условиях равного участия сторон. Проект разворачивался очень медленно, ибо завод начал работать в условиях избыточного предложения продукции на рынке. Постепенно предприятие стало прибыльным, и за этим последовало осуществление нескольких крупных инвестиционных проектов в области более глубокой переработки нефти.

Все японские премьер-министры, с которыми я встречался, – от Икэды в 1962 году до Миядзавы в 1990-м – были очень способными людьми. Какуэй Танака, с которым я встретился в мае 1973 года в Токио, выделялся из их среды как неограненный алмаз. У него была репутация «бульдозера», человека с мозгом, подобным мощному компьютеру. Он был строительным подрядчиком, пробившимся наверх из низов. Будучи среднего для японца роста, плотного сложения, он представлял собой сгусток энергии. Прямолинейность и бесцеремонность отличали его от других премьер-министров, которые в большинстве своем были выпускниками Токийского императорского университета или других знаменитых учебных заведений. Эти люди становились правительственными чиновниками после того, как занимали высшие должности на государственной службе и становились членами руководства Либерально-демократической партии (ЛДПЯ). Танака никогда не учился в университете, но он более чем соответствовал занимаемой должности.

Было просто облегчением разговаривать с этим японским руководителем, который был готов высказывать свои взгляды без недомолвок даже по таким деликатным вопросам, как антияпонские настроения в Юго-Восточной Азии. В тот период для Японии это являлось проблемой: студенты в Бангкоке протестовали против японской экономической эксплуатации. Я сказал, что послать в Бангкок министра торговли и промышленности Японии Накасонэ, чтобы просто успокоить тайцев, было недостаточно. Если Танака не хотел, чтобы подобные проблемы в будущем усугубились, ему следовало продемонстрировать жителям Таиланда, Индонезии и Филиппин, что интересы японцев не ограничивались только добычей полезных ископаемых. Например, японцы могли предоставить этим странам помощь в проведении индустриализации. Мне приходилось повторять эти доводы нескольким другим японским министрам, но без особого успеха.

Через восемь месяцев, в январе 1974 года, я принимал Танаку в Сингапуре. Когда он спустился по трапу самолета, я увидел, что лицо его было перекошено – губы и щеки свело судорогой на сторону. Без всякого смущения он непринужденно объяснил, что у него проблемы с лицевым нервом и потребуется определенное время, пока все пройдет. От него исходила огромная уверенность в себе.

Танака ушел в отставку в конце 1974 года в связи с выдвинутыми против него обвинениями в получении взяток при покупке самолетов «Локхид». Тем не менее он продолжал оставаться влиятельной фигурой в ЛДПЯ, обладая решающим голосом, вплоть до своей смерти в 1993 году.

Такэо Фукуда был небольшим, аккуратным и изящным человеком, с шаловливым выражением небольшого, с тонкими чертами, лица. Я встретился с ним в мае 1977 года, после того как он стал премьер-министром. По опыту предшествовавших встреч с ним в качестве министра я знал, что он обладал острым, глубоким умом и широким кругозором. Однажды, чтобы продемонстрировать, насколько неблагоприятным было положение Японии, он вынул из внутреннего кармана пиджака блокнот, чтобы назвать размеры японской экономической зоны по сравнению с американской. Там у него хранились все необходимые цифры и факты, включая площадь экономической зоны в квадратных милях в соответствии с «Морским законом»[63].

В августе, после участия во встрече стран АСЕАН в Куала-Лумпуре, Фукуда посетил Сингапур. Между нами состоялась непринужденная полуторачасовая беседа. Наши министры пришли к соглашению об учреждении японо-сингапурского центра подготовки рабочих, а также договорились о том, что взносы японских компаний на развитие этого центра будут освобождаться от налогов. Кроме того, японцы попросили, чтобы Сингапур поддержал введение пятилетнего подготовительного периода для приведения японских танкеров, проходивших через Малаккский пролив, в соответствие с требованиями правил, предписывавших, что минимальный просвет между килем судов и морским дном должен был составлять три с половиной метра (приблизительно четыре ярда). Несмотря на то что Индонезия, Малайзия и Сингапур пришли к соглашению, что это правило должно было быть введено в действие в течение трех с половиной лет, я пообещал попытаться продлить этот срок до пяти лет. Это нам удалось.