Читать книгу "Новый век начался с понедельника - Александр Омельянюк"

Да и их отношения с Олегом были одновременно и проще и сложнее, чем с Эльвиной.

Привыкший к горечи утраты,С утратой не могу смириться.Ведь накануне чёрной датыС ним удалось уединиться.

Я навестил родное племя,Последнего из могикан.Ушедшее же жизни времяНам не исполнит тут канкан.

Мы пообщались tête-à-têteЗа что хвалю теперь себя.Болезней ж скопище и бедЕго украло у меня.

Отняло и у жён и дочек,Племянников, их матерей.В конце поставлю много точек…Товарищей и у друзей.

Прощай, Олежка, наш любимый!Прощай, Борисыч, дорогой!Для всех всегда ты только милый.Для всей родни – всегда родной!

Мы будем помнить это чудо!Иронию его, сарказм.Ушёл он рано. Это худо.Не впал, зато, Олег в маразм.

Его затейливые речи,Ремарки устно, на полях,Для нас останутся как свечи.Помогут всем в своих делах.

И в памяти моей пусть длитсяЕго приятный баритон.В эфире радио страница!А кто за кадром? Это он!

Его знакомый голос громкийВ эфире слышали не раз.В ответах он всегда был колкий,Без интеллекта напоказ.

И радио его страницыНе в бровь все били – прямо в глаз!И… вились разные девицы.Он ошибался в них не раз.

Но всё прощается умелым,Которые умеют жить.Особенно морально смелым,Успел которым Олег слыть.

Прощай, Олежка, брат мой старший!Прощай навеки, наш кумир!Ты, частью нашей жизни ставший!Я крик свой бросил бы в эфир!

Через несколько дней Платон написал новое стихотворение о брате, назвав его «P.S.» о брате:

Он смертью безысходною своейМеня ведь разбудил от долгой спячки.И сразу всплыло множество запущенных идей.Я начал сразу, быстро, без раскачки

Вновь сочинять свои стихи.Писать я стал и больше прозы,Не слыша глухарей «хи-хи»,И змей иных не видя позы.

Теперь я точно написать хочуО двоюродном моём брате.Ему я много строчек посвящу,Единомышленнику, и по перу собрате.

Его я место должен заменить в строю,Как говорящих, так и пишущих по-русски,Коллеги цеха и по слову и перу,С которым, как всегда, мы были близки.

На сороковой день Платон был уже с Ксенией.

Как ему показалось, Татьяна подчёркнута была с нею вежлива и приветлива.

Но этим событиям предшествовало другое, произведшее на Платона не меньшее впечатление, чем смерть брата и внезапно возникшая симпатия к Татьяне. И событие это произошло опять с собакой.

Ещё в середине сентября, в попутной машине своего знакомого, Платон повёз в Москву Мусю, сидевшую в любимой ею старой спортивной сумке.

Та стояла на коленях у Платона, а Муся до поры до времени не подавала никаких существенных признаков беспокойства. Только один раз она повернулась головой в сторону водителя. На крутом левом повороте перегрузка вынудила кошку высунуть голову из сумки и удивлённо обернуться назад, словно молчаливо спрашивая:

Кто это меня так сильно тащит назад? Затем она снова перевернулась головой в сторону возможной потенциальной опасности.

Так как Тишку и Соньку Платон отвёз домой ранее, то теперь на даче оставалась только одна кошка – самая старая Юлька, всё время куда-то надолго уходившая.

На работе коллеги сочувствовали Платону, за полгода потерявшего сразу сестру и брата.

– «Да! В жизни всякое бывает! Сегодня человек живёт, живёт, а завтра… умирает!» – на редкость философски заметил Гудин.

– «Ешьте боярышник! От него голова не болит!» – решила обрадовать загрустивших коллег, расщедрившаяся Надежда.

– «Зато жопа…!» – начал, было, Платон ставить ту на место из-за её не к месту высказываний, но понял, что сейчас это тоже не к месту.

И вот, в один из сентябрьских дней Надежда позвала Платона на улицу. Там, около стены их здания, в груде брошенного строителями мусора, кто-то копошился и скулил.

Надежда грубо стала звать собачьего детёныша. Из-под обломков сначала показалась любопытная мордочка симпатичного щеночка, который пошёл было навстречу её голосу. Но тут же, испугавшись, щенок спряталась обратно. На этот раз он залез в обрубок оцинкованной водосточной трубы. Платону пришлось взять её и буквально высыпать щенка на улицу.

Он взял на руки доверчивый тёплый комочек, и, в сопровождении Надежды, понёс в офис.

По всему было видно, что той не дают покоя лавры спасительницы бездомных собак, но зачастую чужими руками. Платон даже уточнил, а правильно ли они поступают?

Ведь наверняка где-то бегает мать щенка.

Но Надежда была непреклонна:

– «Что ты?! Ты же видишь, что он потерялся! Если его оставить, то прибегут собаки из другой стаи и просто загрызут его!».

Платон не стал спорить с заядлой собачницей.

Опять Надежда раскошелилась на покупку Платоном еды для щенка. Опять подготовили коробку и тряпку. Всё шло по уже отработанному сценарию. Опять Надежда брала к себе в офис щенка поиграть, но тот прятался от навязчивой незнакомки.

Несмотря на протесты Платона, Надежда навязчиво уговорила его забрать щенка, как оказалось девочку, к себе на дачу для сторожей, или для жителей в соседнюю деревню. Тот согласился. И решающим здесь стало чувство, сразу же нахлынувшее в, изголодавшуюся без забот о слабых ближних, душу Платона. Платон тайно мечтал, что Ксения согласиться.

После работы он посадил щенка в сумку и на плече повёз в метро. При подъезде к «Выхино» собачонка высунула любопытную мордочку, благодаря чему один очередной знаток собак сразу определил её пол и возраст. Более того, он сказал, что пёс породистый. Поскольку Надежда Платона отпустила пораньше, то в электричке народу было мало. Доехали спокойно.

Однако старший сторож садоводческого товарищества Платона Василиса Васильевна объяснила ему, что им нужен только кобель и желательно весеннего рождения, чтобы успел за лето вырасти и окрепнуть.

Так что Платону пришлось принести собаку на свой участок.

Да он в то время, в принципе, и не возражал. Он уже проникся к собачонке очень тёплым чувством. Вспомнив о Тане, недолго думая, назвал щеночка Маня.