Читать книгу "Дух демона - Роберт Энтони Сальваторе"

Это было бы самым простым решением.

Джоджонах думал, что ночь так и пройдет в цветистом пустословии, и предвкушал, как проведет еще один долгий день, молясь у себя в келье. Однако незадолго до рассвета Маркворт вновь занял главное место.

— Есть одно дело, которое нам надлежит решить до того, как мы отправимся на отдых, — начал отец-настоятель. — Дело, о котором должны услышать и узнать все молодые братья, прежде чем им велят покинуть Коллегию.

Джоджонах вскочил с места и двинулся к первым рядам, идя по центральному проходу. Он специально пошел таким путем, чтобы пройти мимо Браумина Херда.

— Слушай внимательно, — шепнул он, наклонившись к Браумину. — Записывай себе в память каждое слово.

— …Для всех вас не секрет, что Санта-Мир-Абель, равно как и весь наш орден, уже несколько лет, словно от чумы, страдает от ужасного преступления. Вся злокозненная глубина этого преступления проявилась в пробуждении демона-дракона и последовавшей за ним ужасающей войне, принесшей нашим землям столько горя и страданий, — громко и напыщенно говорил Маркворт.

Джоджонах продолжал медленно идти к передним рядам. Многие оборачивались, узнавая его, за его спиной слышались перешептывания. Магистра это не удивляло: он знал, что его симпатии к Эвелину не являются тайной и за пределами Санта-Мир-Абель.

Он увидел, как гвардейцы — послушные марионетки в спектакле Маркворта — встали сбоку и вытянули шеи.

— Вы слышите наиболее важное заявление, какое только возможно во время нынешней Коллегии Аббатов, — гремел Маркворт. — Итак: человек по имени Эвелин Десбрис открыто и официально объявляется преступником по отношению к церкви и государству.

— Это обвинение в ереси, отец-настоятель? — спросил настоятель Джеховит, сидящий на первом ряду.

— Ничуть не меньше, — подтвердил Маркворт.

Во всех концах зала зашептались; одни одобрительно кивали, другие, наоборот, качали головой. Настоятели и магистры, наклонившись, переговаривались между собой.

Джоджонах проглотил подступивший к горлу комок, понимая, что следующий шаг подведет его к краю пропасти.

— Не тот ли это Эвелин Десбрис, который в свое время был удостоен высших почестей, какие только существуют в Абеликанской церкви? — громко спросил он, обращая на себя внимание всех собравшихся и прежде всего — Браумина Херда. — Разве не сам отец-настоятель Далеберт Маркворт назвал Эвелина Десбриса Приготовителем священных камней?

— Это осталось в прошлом, — спокойным, холодным тоном ответил Маркворт. — Тем большего сожаления достойна участь этого человека и тем глубже его падение.

— Воистину, тем глубже падение, — ответил Джоджонах, выходя к подиуму, навстречу судьбе. — Но только отнюдь не Эвелин впал в ересь.

Где-то там, в центре зала, Браумин Херд осмелился улыбнуться и кивнуть своему наставнику. Молодому монаху показалось, что, судя по перешептываниям, сидевшие рядом с ним одобряют слова Джоджонаха.

— Вы, видимо, хотели сказать — не только Эвелин! — вдруг злобно проговорил Маркворт.

Джоджонах, ошеломленный этими словами, умолк, и Маркворт воспользовался столь необходимой ему паузой, чтобы вновь завладеть вниманием собравшихся.

— Да будет вам известно, что нынешним летом безопасность Санта-Мир-Абель вновь была поставлена под угрозу, — вскричал отец-настоятель. — Пленники, которые должны были свидетельствовать перед вами против Эвелина, были буквально вырваны у меня из рук.

В зале шумно задышали.

— А теперь позвольте представить вам брата Фрэнсиса, недавно возведенного в ранг безупречного.

Собравшиеся уже не раз слышали это имя. Маркворт знал: на последующих заседаниях Коллегии ему явно придется выдержать натиск обвинений в преждевременном продвижении Фрэнсиса.

Браумин Херд по лицу Джоджонаха понял, каково ему, и закусил губу. Он помнил об обещании, данном своему любимому наставнику, и без конца твердил себе, что все развивается именно так, как предсказывал Джоджонах. Из любви и уважения к магистру он должен молчать. И все же Браумин чувствовал: появись хоть малейший намек на то, что Коллегия заняла сторону Джоджонаха, он немедленно ринется вперед и встанет рядом с наставником.

Чуда не произошло. Расспрашивая Фрэнсиса об исчезновении пленников, Маркворт задавал вопросы быстро и по существу. Фрэнсис подробно описал, как выглядит Элбрайн, затем подтвердил, что в Чиличанков вселились демоны.

Потом Фрэнсис посмотрел Джоджонаху прямо в глаза и… замолчал.

Джоджонаху едва верилось, что этот человек его не предал!

Но здесь вновь заговорил Маркворт. Он поблагодарил и отпустил Фрэнсиса, пояснив, что рассказ безупречного предварил показания другого свидетеля — одного из стражников, на которого напал Элбрайн. Оказалось, этот монах сумел немного выползти из бокового прохода и мельком увидеть заговорщиков. Среди них находился и… магистр Джоджонах.

Джоджонах смолк. Он понял: никакие, даже самые громкие возражения теперь не помогут.

Следующим выступил настоятель Де'Уннеро. Он подробно рассказал о событиях, приключившихся по пути в Палмарис, которые позволили Джоджонаху исчезнуть под внешне благовидным предлогом. Де'Уннеро представил произведенный им расчет времени, показав, что магистр вполне мог побывать в Санта-Мир-Абель.

— Мне довелось разговаривать с тем купцом. Его имя — Неск Рич. Так вот, он подтвердил, что магистр Джоджонах более не появлялся на месте стоянки его каравана.

Джоджонахом начало овладевать странное спокойствие, странное приятие того, что в этом сражении ему не победить. Маркворт отлично подготовился к атаке.

Он бросил взгляд на фанатичных гвардейцев из «Бесстрашных Сердец» и улыбнулся.

Следующим Маркворт вызвал одного из спутников Джоджонаха по экспедиции в Барбакан. Можно было не сомневаться, что этот брат поведает собравшимся, как Джоджонах ловко сумел тогда не позволить им выкопать тело Эвелина.

И каждый фрагмент упадет точно в нужное место общей картины обвинения против него.

— Довольно! — закричал Джоджонах, нарушая ход затеянного Марквортом спектакля. — Да, злодей Маркворт, я действительно был в твоих застенках.

Восклицания в зале стали громче. Послышались гневные выкрики, и их было не так уж мало.

— Да, я помогал освобождению пленников, незаконно и бесчеловечно захваченных тобою, — признался Джоджонах. — Я достаточно насмотрелся на твои злодеяния. Я видел, сколько чудовищной лжи обрушилось на кроткого — да, кроткого и благочестивого Эвелина! И эти же наиболее зримо проявились в судьбе «Бегущего по волнам».

Магистр Джоджонах умолк и громко рассмеялся, припомнив только что произнесенные слова. Каждый настоятель, магистр и безупречный, сидевший в этом зале, знали о судьбе «Бегущего по волнам» и в свое время молчаливо согласились с ней. По сути, каждый иерарх был соучастником преступлений.