Читать книгу "Теория Глупости, или Учебник Жизни для Дураков-2 - Андрей Яхонтов"

И он вот уж не стоял на месте! А постоянно придумывал и продуцировал что-то новое.

— Видел когда-нибудь, чтобы из уважения к заслугам престарелого вожака его, одряхлевшего и не способного постоять за себя, в память о прежних подвигах кормили и охраняли? — говорил Маркофьев. — Нет же, едва ослаб, его торопятся разорвать на куски. В отличие от людей, звери даже и не стремятся притвориться уважающими старость. На мой взгляд, природа более разумна, чем человеческое общество. В ней нельзя жить за счет прежних заслуг, в то время как среди нас столькие продолжают существовать на холостом ходу, состригая купоны и почивая на лаврах, ничего не делая, не производя, а лишь потребляя… И тем вызывая справедливое раздражение окружающих. Он говорил:

— Чтобы тебя не сожрали с потрохами, НУЖНЫ НОВЫЕ ЗАСЛУГИ.

Переводил дух и возглашал:

— Надо отказываться от старого во имя нового!

С ЦЕЛЬЮ ПОДДЕРЖКИ

С целью поддержки отечественного производителя он купил два завода: авиационный и никелевый.

Когда мы ходили по цехам, где отлаживали самолетные турбины, у меня шевелились волосы на макушке. Если бы я до этого посещения хоть раз увидел, в каких условиях и какими людьми конструируются и собираются эти двигатели, то ни за что не согласился бы сесть ни в один лайнер…

— А что поделаешь, — говорил Маркофьев. — У России просто нет других людей. И других рук и ног. Других мозгов… Они будут производить лишь то, что они в состоянии производить… Какие бы усилия по вытаскиванию себя за уши из болота не предпринимались, мы все равно будем скатываться к извечным проблемам так называемого человеческого, а не самолетостроительного материала…

Торопливо дунув с этого конвейера смерти, мы поспешили на никелевое месторождение, эту концессию Маркофьев собирался перепрофилировать в концерн по производству безалкогольного пива, соленых сушек и воблы.

ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ФОРУМ

От сугубо промышленно-финансовых проблем мы перешли к следующим стоявшим на очереди заботам.

— Слышал про ВЭФ? — спросил меня Маркофьев.

— Еще бы, — ответил я. — Это был самый модный радиоприемник…

— А теперь так сокращенно называется Всемирный Экономический Форум в Давосе, — сказал он. — Был когда-нибудь на этом форуме?

— Нет, — признался я.

— Мужик, который его придумал, точно не дурак, — сказал Маркофьев. — Этот форум собирает знать со всего мира. За то, чтобы покрасоваться друг перед другом, элита готова платить бешеные бабки. Предусмотрены и учтены все виды тщеславия. Прибывающие поделены на три группы: государственные лидеры, законодатели и те, кто своей работой преображают мир. Под эту графу, как ты догадываешься, подпадает каждый. Только плати! Причем заранее оговорено: на встрече столь высокого ранга не бывает вторых лиц. Все — первые! Нет вице-президентов и вице-премьеров. Все главные. Нет спикеров парламентов и руководителей фракций, есть лучшие законотворцы. Нет бизнесменов второй и третьей руки и средних ученых или писателей. Все — супер, все — финансовые и прочие гении. И поэтому все туда ломятся, все рвутся, все хотят быть первыми, все жаждут, по-павлиньи красуясь, ужинать друг с другом. За такие совместные ужины, кстати, берут дополнительную, особую плату. Пребывание каждого павлина обходится пославшему его покрасоваться государству в тридцать две тысячи долларов… Забыл главное: госдеятели едут за счет налогоплательщиков, бизнесмены — сами… Ведь они чертовски богаты, эти бизнесмены… А госслужащие, все это знают, бедны… Как ловко использованы слабости людей в этом проекте… Вот бы и нам придумать такой!

ПРАЗДНИК ПИВА

И он придумал нечто похожее! И собрал лучших из лучших — на празднике пива "Молодеческое". (Праздник водки обошелся бы слишком дорого.)

Кого только я не встречал на том банкете! Министр рыбного хозяйства (он приволок сюда тюки сушеных кальмаров и тонну балыка) прогуливался под ручку со своими лютыми ненавистниками-браконьерами, торговавшими осетрами и красной и черной икрой… (Эти тоже участвовали в формировании меню.) Министр финансов (отстегнувший на орграсходы по проведению пивной встречи полтора миллиона) беседовал с растратчиками, находящимися в федеральном розыске. (Эти расщедрились на миллион.) Осужденный за убийство приятеля предприниматель-меценат балакал и чокался шампанским "Молодеческое-полусладкое" со своей жертвой. Навстречу им шли член Совета Федерации и известный криминальный авторитет…

— Постой, а он разве не за решеткой? — спрашивал я.

— За решеткой. А я — убит и меня нет, — хохотал Маркофьев. — И, уже серьезно, объяснял. — Его отпустили на время нашего саммита.

До чего интересно было наблюдать за диффузией присутствующих!

— Гляди-гляди, — говорил Маркофьев, — вот миллиардер, алюминиевый король трет о делах с губернатором крупнейшей области… Не значит ли это, что скоро пора будет выкупать царские останки для западных музеев? А председатель комитета по мелиорации шепчется со среднеазиатским царьком… Наверно, скоро северные реки все же потекут в другом направлении…

К Маркофьеву приблизился премьер-министр. И что-то заискивающе зашептал.

— Надо смелей разворовывать средства, отпущенные на восстановление Чечни! — начал распекать его Маркофьев.

Потом к нам подошла неразлучно жевавшая бутерброды троица: скупивший и позакрывавший многие угольные шахты магнат, лидер горняцких профсоюзов и руководитель центра управления космическими полетами… Маркофьев им подмигнул и спросил:

— Ну, когда съездим гульнуть на Марс?

Все вместе они начали обсуждать детали конструирования космических кораблей, пользующихся угольным топливом.

— Чем хорош космос? — говорил мне потом Маркофьев. — Тем, что сколько ни вбухаешь в программы его освоения, всегда будет мало и никто ничего не сосчитает. Летят себе сотни тысяч в черную дыру… Я посылал туда своего друга Батурина проверить: хорошо ли летят? Он подтвердил: хорошо!

КАКИЕ ЖЕ ОНИ?

Я не верил глазам и ушам. Люди, которые представлялись гордостью, солью и сливками нации, оказывались обычными, заурядными прощелыгами.

— Да, ни о ком нельзя судить правильно, — соглашался со мной Маркофьев. — Люди не перестают быть людьми, если занимают высокие посты, напяливают рясы, мундиры или смокинги. Мало ли кто и что из себя строит… А на деле…

И еще он говорил:

— Прикидываются и притворяются все… Вспомни себя, когда ты наедине с собой… Если бы тебя заснять и показать потом твоим знакомым — они бы ужаснулись. Совсем другой человек, чем они привыкли видеть. Экономит зубную пасту и туалетную бумагу, громко пукает и ковыряет в носу… А если бы существовал прибор для записи мыслей… То и вовсе окачурились бы, забыв о том, что сами такие же. Но витрину-то каждый содержит в порядке, благопристойную… Поэтому и о себе думает в весьма завышенных категориях. Нет, не надо забывать, каков ты сам по себе — без шелухи одежды и напластований этикета… Ну, из этого ясно, как надо обращаться с людьми и к каким их инстинктам апеллировать.