Читать книгу "Присягнувшие Тьме - Жан-Кристоф Гранже"

Код входа во двор я набрал автоматически. Цементное покрытие, фонтаны, клумбы. Кодовый замок в подъезде, лифт с решеткой. Я вынул свой «глок» 45-го калибра и дослал заряд в ствол. Наблюдая за скользящими мимо этажами, я чувствовал, как по жилам разливаются черные чернила, постепенно превращающиеся в вязкий деготь.

Коридор, полумрак. Свет не включен. Дверь перехвачена желтой лентой. Казалось, никто не входил сюда после отъезда экспертов.

Я приложил ухо к двери. Ни звука.

Сорвал желтую ленту. Надавил сверху, надавил снизу: никаких запоров, кроме центрального замка, закрытого лишь на защелку. Я вытащил связку отмычек. Третья подошла. Я повернул ее левой рукой, держа «глок» в правой. Что-то щелкнуло – и я в квартире.

Все во мне кричало об опасности.

Дешевая мебель, расшатанный паркет, жалкие безделушки – все здесь было фальшивкой. Люк Субейра прикидывался, будто живет здесь, так же как прикидывался полицейским, христианином, моим другом.

В гостиной вроде бы ничего не изменилось. Я направился к письменному столу. Ящики были пустые. Шкафы, где стояли папки, помеченные буквой «Д», – тоже. В стеклах отражались кирпичные фасады, озаренные тусклым светом фонарей. Атмосфера была гнетущая. У меня началась настоящая обонятельная галлюцинация. Мне мерещился запах крови.

Я вернулся в коридор.

Задержав дыхание, я вошел в комнату, где произошло преступление. Черный паркет, белая мебель. Слева в полумраке – голая кровать, без простыней и покрывал, совершенно как в фильме ужасов. На обоях справа – змеящиеся кровавые полосы. Следы трех сползших по стене тел… Меня пробрала дрожь, когда я представил себе Лору и ее дочек, в диком страхе прижавшихся друг к другу. Я спросил вслух:

– Люк, почему? ПОЧЕМУ?

Ответом мне было слабое мерцание, которое я уловил краешком глаза, уже привыкшего к темноте. Я обернулся, и моя дрожь перешла в ледяной озноб.

На стене над кроватью я увидел фразу, выведенную светящимся лишайником:

ТАМ, ГДЕ ВСЕ НАЧАЛОСЬ

В одно мгновение я понял две истины. Первая: пока я гнался за преступником, Люк постоянно был рядом со мной. Эта кособокая надпись, надпись в исповедальне, в приюте Богоматери Благих дел и надпись в ванной Сарразена адресованы мне одним человеком. Люк – убийца, единственный и неповторимый.

Но как он ухитрялся писать мне из небытия? С помощью Белтрейна?

Вторая истина – лаконичная, жгучая: Люк назначал мне свидание. ТАМ, ГДЕ ВСЕ НАЧАЛОСЬ…

В Сен-Мишель-де-Сез. В интернате, где мы познакомились. Где нас объединила наша любовь к Богу.

Вернее, там, где началась наша дуэль. Служителя Бога с приспешником дьявола.

119

Я несусь по окружной автодороге. Педаль газа вдавлена в пол.

Цель – домчаться до По за шесть-семь часов.

Попасть в пансионат около 3 часов утра. Автострада А6, потом А10, направление на Бордо.

Кругом чернота, прошитая лишь штрихами дорожной разметки, которые алчно заглатывала, пожирала скорость, с которой я мчался.

Я курил сигарету за сигаретой, стараясь ни о чем не думать. Я торопился к месту последней схватки – и это все. Однако на периферии моего сознания сменялись образы. Полосы крови на стене, оставленные телами жертв. Манон в моей искореженной машине. Сарразен в ванне, наполненной его внутренностями. Эти призраки сопровождали меня в моей гонке.

23 часа

На меня навалилась усталость. Чтобы внимание не рассеивалось, я включил радио. «Франс-Инфо». Больше ни слова о тройном убийстве на улице Шангарнье. У меня возникло странное, головокружительное ощущение. Я один в мире обладал ключом к разгадке.

Полночь

Я опустил окно и подставил лицо навстречу ветру. Не помогло. Глаза закрывались сами собой, руки и ноги немели. Меня неудержимо клонило в сон.

Я свернул на площадку для парковки.

Выключил мотор и тут же вырубился.

Когда проснулся, часы на щитке автомобиля показывали 2.45. Выходит, проспал около трех часов. Я отъехал от стоянки и нашел станцию обслуживания. Заправился. Заказал кофе. Я отмахал шестьсот километров за четыре часа. До Бордо уже рукой подать. От моста Арсен до По всего двести километров. У меня есть все шансы к рассвету попасть в Сен-Мишель-де-Сез.

Действительно ли Люк ждал меня там? Мне живо представились мы, четырнадцатилетние, перед статуями апостолов. Лучшие в мире друзья, объединенные горячей верой… Я бросил стаканчик в мусорное ведро – у кофе был вкус блевотины – и снова отправился в путь.

Я преодолел последние две сотни километров на средней скорости, пялясь на дорогу. Около 6 часов справа показался выезд из По. Сначала я ехал по направлению к Тарбу, по А64-Е80, затем по D940 к Лурду, прямо на юг.

Наконец я узнал местность.

Еще пятнадцать километров – и возник знакомый холм. Никаких изменений. На вершине холма светлая стена монастыря. Свеча колокольни. Современные постройки, рассыпанные по склону. Если свидание было назначено здесь, то я догадывался, где именно.

После кругового подъема я затормозил на монастырской стоянке. Вылез из машины и пешком направился к воротам в крепостной стене. Несколькими сотнями метров ниже, у подножия холма, спал интернат. Все выглядело призрачным. Внутри у меня стояла такая стужа, что я не чувствовал порывов ледяного ветра.

Я перелез через решетку ворот и, не принимая никаких мер предосторожности, двинулся вверх по дорожке, посыпанной галькой. Еще одна стена. Не беда: дорога мне известна. Я прошел направо до первой бойницы, находившейся на высоте полтора метра от земли, проскользнул в нее боком и спрыгнул с другой стороны на лужайку, схваченную инеем.

На сей раз я не спешил отделяться от стены. Более пяти минут я оглядывал монастырь. Ни малейшего движения. Я снова пошел. Заиндевевшая трава хрустела у меня под ногами. С губ срывались облачка пара, сердце тревожно стучало.

Здесь ли он?

Ждет ли меня с таким же замиранием сердца?

Я остановился на углу монастырской галереи. Вынул пистолет. Ничто не шелохнулось. Я пересек галерею и оказался во внутреннем дворике. Над квадратом голубой травы нависла тишина. Со всех сторон были арки, окутанные мраком. А прямо передо мной – статуи. Святой Матфей, святой Иаков, святой Иоанн…

Они были нашими кумирами. Мы мечтали, следуя их примеру, стать пилигримами, апостолами, воинами. Лишь последнее воплотилось в жизнь. Мы сделались воинами, но только не союзниками, как я полагал, а противниками.

От холода у меня начали костенеть конечности. Я решил подождать еще пять минут, чтобы проверить, здесь ли мой недруг. Через пару минут я уже почти ничего не чувствовал. Дрожь прошла. Холод подействовал на меня, как естественная анестезия.