Читать книгу "Трон императора. История Четвертого крестового похода - Николь Галланд"

На моем лице изобразились ужас и недоумение.

— Все? Я знаю только, что вы предводитель войска. Знаю, что Христос — наш Спаситель. Знаю, что Венеция — остров. Знаю…

— Хватит! — рявкнул Бонифаций, теряя терпение. — Расскажи мне то, что знаешь о якобы предательстве Грегора. И почему ты так долго ждал, прежде чем заговорить.

— А-а, — сказал я и задумался. — На какой вопрос отвечать сначала?

— На первый. Быстро.

— Ладно. Стало быть, так. Грегор уже знал, что горожане захотят сделать вас императором. Он сразу решил, что должен вас остановить. Он хотел убить вас, но я его отговорил.

— Откуда он обо всем узнал и почему ты с ним все это обсуждал?

— Не хочу об этом рассказывать, — ответил я. — А то испорчу сюрприз.

— Какой сюрприз?

— Сюрприз, связанный с Дандоло.

— Какой сюрприз, связанный с Дандоло, глупая ты скотина? — не выдержал Бонифаций. — Отвечай немедленно, или я сверну тебе шею.

— А такой, что, если даже вы избавитесь от Грегора, Дандоло все равно узнает, что вы вступили в переговоры с варяжской гвардией.

Бонифаций слегка побледнел.

— И как он об этом узнает? — сердито спросил он.

— Я сам ему расскажу. Прямо сейчас.

68

Я выбежал из шатра, прихватив с собой кинжал Грегора. Вряд ли мне была бы от него какая-то польза, но самое разумное, что может сделать беглец поневоле, — схватить первое попавшееся под руку оружие.

Когда Бонифаций крикнул: «Охрана!» — я был уже за порогом. Но мне не хотелось окончательно исчезнуть. Уже на бегу подумал о Джамиле, ибо до меня дошло, что в моем плане упущены из виду два момента, которые она сразу бы заметила. Предполагалось, что Бонифаций самолично пустится преследовать меня — это было маловероятно, поэтому я испытал огромное облегчение, когда увидел, что оказался прав. При нем был собственный меч, но он все равно не отставал далеко, несмотря на мою относительную молодость и проворство.

— Кто ты такой? — прокричал он, пока мы мчались по проходу между палатками, в которых ворочались с боку на бок воины, не в силах уснуть из страха перед завтрашней атакой.

— Всего лишь друг, — бросил я через плечо.

— Ты чей человек? — попробовал он еще раз закинуть удочку.

На самом деле он не хотел меня убивать, хотел всего лишь стать моим хозяином. Несмотря на потрясение, он успел смекнуть, что у кого-то служит чертовски хитрый маленький шпион, и он захотел переманить этого шпиона. А потом прозвучал давно ожидаемый мною вопрос:

— Зачем тебе понадобилось посадить Грегора под замок?

Я помедлил с ответом. Мы достигли границы ломбардской территории лагеря и оказались среди германцев. Здесь располагался небольшой отряд графа Бертольда фон Катценелленбогена. Самое подходящее место.

Мне не был лично знаком никто из этих рыцарей, зато все они узнали лютниста, который часто играл у костров; узнали и Бонифация. А самое важное — они сразу поняли, что я от него удираю. Германцы — хорошие воины. Все без исключения кинулись на мою поимку. Я позволил троим схватить меня и повалить на грязную солому возле какого-то строения, хотя сам продолжал извиваться, как дождевой червь, разрезанный на кусочки. Через минуту надо мной навис Бонифаций.

Разумеется, он не мог говорить свободно, так как теперь мы были не одни.

— Кто этот мошенник? — гаркнул он.

Наступило неловкое молчание. Затем кто-то осмелился предположить:

— Он таскается за Грегором Майнцским, мессир.

Открытие повергло маркиза в изумление, что меня немало порадовало. Выходит, я дурачил этого человека больше года.

— И как давно? — запинаясь, спросил Бонифаций. — Он ведь даже не германец.

Опять повисла пауза, после которой прозвучал нерешительный ответ:

— С тех пор как мы покинули Венецию, мессир. Это какой-то бродяга, которого епископ Конрад доверил заботам Грегора.

Бонифаций заморгал и наконец-то внимательно вгляделся в мое лицо.

— Сумасшедший, который сделал вид, что пытается меня убить? — буркнул он.

— К вашим услугам, — прохрипел я, не в силах вдохнуть полной грудью, на которой расселся светловолосый громила.

Из своего шатра выплыл с важным видом граф фон Катценелленбоген, но, увидев, что здесь имеются чины повыше, тут же ретировался к себе.

Бонифаций оглядел меня с довольным видом.

— Значит, ты дружок Грегора, — тихо сказал он. — Тем не менее ты захотел увидеть его закованным в цепи. Почему?

Он подал знак битюгу приподнять задницу, чтобы я мог подышать.

— Просто хотел, чтобы его разоружили. Неужели вы не поняли, что у него помутилось в голове? Сегодня он пытался найти смерть, и вы сами видели его отчаяние, когда рассказали о своих планах. Вы лишили его воли к жизни.

Я представил, как Джамиля велит мне не слишком увлекаться, и резко замолчал, словно подавился.

— Произошла ошибка, — спокойно заявил по-германски Бонифаций доблестным воякам, потом ткнул наугад в первого попавшегося рыцаря и повторил по-итальянски (выходит, хотел, чтобы я понял). — Вот моя перчатка, — сказал он, стягивая ее и швыряя с небрежным изяществом тому, кого избрал. — Отнесешь ее в мой шатер и покажешь Клаудио. Передашь приказ, чтобы он освободил Грегора Майнцского и принес мои извинения. Особо подчеркни, что он должен вернуть Грегору меч. Пусть не подпускает Грегора к бухте, а в остальном он не должен вмешиваться в его действия. Грегор волен поступать как угодно.

Бонифаций улыбнулся мне улыбкой триумфатора и подал знак, чтобы задница снова опустилась мне на грудь.

Мои попытки выбраться из-под туши не увенчались успехом.

— Шлюшье отродье! — прорычал я, хватая ртом воздух. — Злодей! Что ты задумал? Хочешь погубить собственного сына?

— Я не отвечаю за действия Грегора, — высокомерно ответил маркиз, — и буду опечален, если потеряю его. Но к счастью, у нас останется его сын. Я воспитаю мальчика по своему образу и подобию, и он не будет доставлять нам головную боль своей набожностью.

Я задергался и сделал слабую попытку выругаться из-под пятисотфунтового германского молодца. Бонифаций, почувствовав, что теперь он владеет ситуацией, лениво повел пальцем вверх и вниз, показывая, как нужно действовать тому, чей зад давил мне на грудную клетку.

— Дай ему подышать немного, а потом вновь придави. — Ленивый палец теперь указывал на меня. — А ты не дури, — предостерег он. — Своими лживыми криками здесь все равно ничего не добьешься, ведь большинство из них говорит только по-германски.

Он вытянул из ножен меч. Этот жест, как, впрочем, и все другие, обладал изяществом и утонченностью, способными привести в бешенство: мне даже не хотелось верить, что столь отвратительная личность может держаться с такой изысканностью. Итак, меч был вынут и оказался у моего горла. Бонифаций кивнул троице, которая слезла с моей груди, рук и ног.