Читать книгу "Лихое время - Олег Петров"

– Во-во! Торговцу свому все обскажи, а потом рядиться будем! – махнул рукой Коська, оглянувшись на высокого парня с усиками. «Мишка Самойлов, – запечатлел его фотографией в памяти Ронский. – Баташёв говорил, это ближайший подручный Ленкова..».

– Ладно… Может быть, даже завтра и скажу, – лениво сказал вслух и с явным безразличием отодвинул от себя пистолеты.

«…„маузер“ № 163103. На „браунинге“ номер полностью разглядеть не смог, отблескивало. То ли – 263906, то ли – 283986… Цифры маленькие, округлые, а воронь на затворе густая..».

– Молодец парень! – дрогнул голос у Дмитрия Ивановича, когда он, прочитав донесение Ронского, сличил номер предлагаемого на продажу маузера с номером пистолета, зарегистрированного за Анохиным. Приблизительный номер браунинга тоже был близок к номеру личного оружия Крылова. Тут же снял телефонную трубку:

– Станция! Директора ГПО Бельского!

Через час в Госполитохране собралось небольшое по составу совещание оперативных сотрудников под сопредседательством Бельского и Фоменко. Правительству Республики и министру внутренних дел Ф. Н. Петрову уже было доложено об установленном факте.

– Спешить, товарищи, не будем, – твердо заявил Бельский. – Считаю, что пока брать Баталова нецелесообразно. Посмотрим, кого еще по этой ниточке обнаружим. Оружие, конечно, товарищ ваш, Дмитрий Иванович, пусть покупает, особо не торгуется, а то других покупателей могут найти. Я же думаю, что и нашего Павлика надо активизировать в обработке Цупко, а более, как думается, его старшего приятеля Бизина. Занятный фрукт, оказывается, Дмитрий Иванович, этот Бизин… В полюбовницах, говорят, имел двоюродную сестру подружки, а после и супруги самого атамана Семёнова! Каково? Не отсюда ли белый след тянется? Вот на выяснение этого всего Павлика и нацелим. А вы, товарищи, – обратился Бельский к двум неприметным лицом, крепко сложенным, уже немолодым оперативным агентам ГПО, – займитесь разработкой по партизанам. С максимальной деликатностью, разумеется…

Когда совещание закончилось, Бельский извиняюще глянул на Фоменко

– Уж прости, Дмитрий Иванович, за скрытность. Привычка, черт её дери… И утечка информации к бандитам уже достала! Не о тебе речь, но сам понимаешь…

Сам того не ведая, по незаживающему резанул Бельский: Дмитрий Иванович снова вспомнил свой «тюремный» прокол с Покидаевым. Перед глазами всплыла жизнерадостная, красивая улыбка Северьяна… И тут же её заслонила противная, хитрая харя Фильки Цупко. Да, тоже прокол – на такого подсобника рассчитывали…

Если бы ещё знать Дмитрию Ивановичу, что именно из-за Цупко погиб Северьян, кровь его молодая – на Филькиных грязных лапах. Впрочем, что оно, это знание? Когда бы жизни возвращало…

– …И большое тебе спасибо, Дмитрий Иванович за знакомство с Бойцовым. Помог мужик нам разобраться во многих бандитских хитросплетениях. – Довольный Бельский с благодарностью пожал Фоменко руку. – Я бы даже сказал, что он, начиная с расследования убийства путевого обходчика Лосицкого и бурята Гомбоева на хребте, в преследовании шайки Ленкова вышел на такое число бандитов, что уже во многом успех наш предрешил. И на Бизина с Цупко вышел. Его и был совет к хитрому старичку присмотреться. Слушай, Дмитрий Иванович, не моё, конечно, дело, но что с ним так обошлись – старшим милиционером на Черновские турнули? Где он провинился?

– Вины и нет никакой, – нахмурившись, ответил Фоменко. – Только невзлюбили его, как беспокойно относящегося к работе, наши вышестоящие чинуши. Иль не знакомы тебе, Лев Николаевич, наши отцы-начальники, Антонов и Колесниченко? Составление мудреных инструкций им давно живую работу заслонило. Эх, да что говорить! – сокрушенно махнул рукою Дмитрий Иванович. – Кто начальник – тот, считается, и прав. Кабы так ещё бы было!.. Тогда, друг мой Лев Николаевич, и Ленкова бы мы взяли у Тараева, а то и у Сидорова ещё, во время первой облавы, и сотрудник мой Василий Петров жив бы остался, детей не осиротил…Так-то вот!

Дмитрий Иванович замолчал, сильно сжал Бельскому ладонь, прощаясь, и вышел. Лев Николаевич сочувственно посмотрел ему вслед. Машинально подумал, что, может быть, положение дел в милиции изменится со сменой начальства. Назначение бывшего министра Е. М. Матвеева председателем Высшего кассационного суда Республики и перевод туда же следователем по особо важным делам Главного правительственного инспектора милиции Н. И. Колесниченко в начале мая стали свершившимся фактом. До этого перевели в конце апреля инспектором в адмотдел МВД начальника гормилиции В. Е. Сержанта, в Читинской уездной милиции начальника поменяли…

2

Сторговать на следующий день оба пистолета Ронскому не удалось.

Появился Коська, смурной, как с похмелюги, снова сунул квартиранту браунинг в холстине.

– А что же второй револьвертик? – поинтересовался, позевывая, Владимир. – По мне, так второй – машинка добрая, ни чета этой пукалке.

– Второй – тю-тю, с продажи уплыл, – хмуро заявил Баталов.

– Что так? – беззаботно, тщательно скрывая нарастающее напряжение, спросил Ронский. – Цену-то я выторговал за пистолетики хорошую. За этот, вот, сорок пять серебром, а за маузер – двадцатник золотом!

– Ух ты! – подался к нему Коська. – Чо и денежки принес?

– Задаток, только задаток! – засмеялся Владимир, вминая внутрь жгучую ненависть. – За один пистолетик, что подешевше. Итак, получите! Тридцать пять рубликов «чистаго сребра»! Тридцать пять сребреников, так сказать…

– А ты так не говори! – неожиданно осадил Коська. – Поче тридцать пять? Сам жа давеча сказал – сорок пять серебра, то бишь пятнадцать золотых рублёв…

– Экий ты, Константин Леонтьевич! Нетути у тебя коммерческой жилки! Я что же, за «спасибочки», что ли, сторговывал, риск на себя брал? Десять рублей – мои комиссионные!

– Чево? Каки таки конфисионные, чего ты тут конфисковывать собрался?!

– Тише, тише! Чего ты так расшумелся? Говорю же русским языком – за мои посреднические услуги.

– Вот так бы и говорил! Конешно, доля немалая, но чего жа…

«Коська этот так жалостливо изображает продавца, вынужденно согласившегося на мизерный навар, что ему хочется поверить, – брезгливо подумалось Ронскому. – Ствол, твари, с тела взяли, в руках горит, а ещё торгуется, сволочь, изображает, что обделенным остался!.».

– А что же все-таки, Константин Леонтьевич, маузер-то – тю-тю?

– Э, паря, знал бы ты с какого он дела…

– С дела, говоришь? Интересно… Давай-ка, друже Леонтьевич, покупочку замоем, да ты и просветишь меня про свои дела интересные… А как и я для чего-то сгожусь или дела твои интересные мне пользительны будут? – разбалагурился Ронский, балансируя в словах, как на лезвии. Достал из шкапчика запечатанную бутылку с водкой.

– О, это мы завсегда! – разъехался в довольной ухмылке Коська и заорал, повернувшись всем туловищем назад. – Спирька, Спирька, мать твою! Тащи закуски! И мясо на сковороде не забудь, язви твою душу! Щас, – обратно поворотился, – будет, как в сказке: што в печи – все на стол мечи! Спирька, тряси мотнёй пошибче!