Читать книгу "Сиротка. Слезы счастья - Мари-Бернадетт Дюпюи"

– Мерзлячка! – сказала в ответ Мари-Нутта. – Тебе следовало бы переехать жить в Калифорнию.

– Ну хватит, мои дорогие, вы все никак не прекратите спорить! – укоризненно покачала головой Эрмин. – Нам сейчас нужно поскорее накрыть стол в столовой. Ваш отец проголодался.

Киона стремительно подошла к ним с таким ласковым и радостным выражением лица, что все они удивились.

– Мин, ты, видимо, встретила Тошана в городе, раз знаешь, что он проголодался. Людвиг уже здесь. Он в гостиной с детьми.

– Да, я встретила Тошана. Он посигналил нам, когда увидел, что мы идем по тротуару на бульваре. Посигналил так громко и неожиданно, что я едва не поскользнулась и не упала. О-о, я слышу, как смеется Адель. Она, должно быть, очень счастлива оттого, что вернулся ее папа.

Киона в знак согласия кивнула, чувствуя себя немного неловко из-за направленных на нее подозрительных взглядов близняшек. Она почувствовала, что сейчас ее подвергнут допросу. Так оно и произошло.

– Иди помоги нам, – сказала ей повелительным тоном Мари-Нутта. – Втроем мы справимся быстрее.

Киона, не став возражать, пошла вслед за близняшками, размышляя о том, как бы ей половчее их одурачить.

– Не разговаривай больше со мной таким тоном, Нутта, – сказала Киона, когда они оказались втроем в комнате, и никто другой их уже не мог услышать. – Я ведь, между прочим, твоя тетя. Ты могла бы проявлять ко мне немножечко уважения!

– Какая она забавная, эта наша тетушка, которая моложе нас, – прыснула со смеху Лоранс.

– Всего лишь на два месяца, – огрызнулась Киона, расстилая на столе большую скатерть цвета слоновой кости.

– У тебя было какое-то восхитительное видение, пока мы тут отсутствовали, или же ты скрываешь в глубине своего сердца какую-то тайну? – усмехнулась Мари-Нутта. – Ты вся преобразилась. Причем это, как ни странно, произошло именно тогда, когда в Роберваль вернулся красавец Людвиг.

– Глупости, – сердито ответила Киона. – Я что, не могу порадоваться за Адель и Томаса, которые чувствуют себя счастливыми из-за того, что вернулся их отец? Или я не могу порадоваться тому, что мы встретим Рождество все вместе? Вы сразу начинаете фантазировать, потому что у вас все мысли только о мальчиках и о Любви с большой буквы. Особенно у тебя, Лоранс.

– Ну и что? У меня есть на это полное право! – возразила Лоранс, пожимая плечами.

Она с недовольным видом начала ставить на стол тарелки из английского фарфора, украшенные изображениями цветов ириса. Киона отошла от нее в сторону под предлогом того, что ей нужно достать из выдвижного ящика кухонного шкафа серебряные столовые приборы. Ей удалось прочесть мысли Лоранс, и она тут же сказала тихим голосом:

– Тебе должно быть стыдно, Лоранс. Я признаю, что Людвиг красивый мужчина, но мы знаем его уже немало лет. Он видел, как мы росли, и он вдовец, который сейчас в трауре. Как ты осмеливаешься думать, что он мне нравится?

– А как ты осмеливаешься опять читать мои мысли? Тебе не следовало этого делать, Киона.

– Я не смогла от этого удержаться. Но даже если бы у меня и не имелось такого дара, я прочла бы то же самое в твоих глазах. Ты ошибаешься, поверь мне. Ты бы лучше позвонила Реалю. Он с начала каникул звонил тебе уже три раза, но тебя все время не было на месте. Реаль надеется увидеться с тобой еще до того, как снова начнутся занятия. Ему хотелось бы приехать сюда, в Роберваль.

– Пусть приезжает! Ему для этого мое согласие не требуется. Я его как раз в этом и упрекаю – в его нерешительности. Если бы он отважился обходиться без моего разрешения, то уже приехал бы сюда и ходил бы сегодня вечером вокруг этого дома, высматривая, какое из окон мое, и надеясь, что я появлюсь между штор.

– Ты, наверное, слишком часто ходила в Квебеке в кино, – сыронизировала Киона. – Кстати, если уж зашла речь о кино: вы можете пойти вместе со мной и малышами в кинотеатр. Там будут показывать «Пиноккио».

– Нет, спасибо, у меня и у Лоранс другие планы, – сказала Мари-Нутта. – Мы до самого ужина будем валяться на своих кроватях и читать журналы, которые мы купили в городе. А еще будем прихорашиваться. Кроме того, мы обещали Луи, что сыграем с ним в карты – в бридж. Это его новая страсть.

– Думаю, он вернется из Валь-Жальбера поздно. Мой отец уехал с ним и с Мукки. Они наверняка надолго задержатся у Маруа.

– Ты так думаешь или ты это знаешь точно? – насмешливо спросила Лоранс.

– Ну конечно же, я знаю это точно.

Произнеся эти слова, Киона почувствовала отчаяние и вышла. Они любила сестер-близняшек всем сердцем. Тем не менее и она, и они все чаще проявляли в отношениях характер, а сферы их интересов все больше и больше отличались. «Они испортили мне радость встречи с Людвигом. Я теперь чувствую себя виноватой – так, как это уже было летом», – с горечью подумала она.

Несмотря на все это, обед прошел в веселой обстановке, причем главным образом благодаря Тошану, который, поскольку Жослин отсутствовал, исполнял роль главы семьи. Сидя на почетном месте за столом, он рассказывал о том, что новенького появилось в интерьере Большого рая.

– Людвиг – ас по части столярной работы, – заявил Тошан, поедая сосиску. – Мин, тебя приятно удивит та красивая мебель с выдвижными ящиками, которую он изготовил для комнаты Катери.

– Я до сих пор не могу понять, что за безумие охватило Пьера Тибо и зачем он сжег вашу мебель и ваше белье! – воскликнула Лора. – Каждый раз, когда я об этом думаю, я дрожу от негодования.

– Это вполне объяснимо, мама, ты ведь пережила еще более ужасное несчастье, когда твой красивый дом в Валь-Жальбере сгорел дотла в результате пожара, – сказала Эрмин.

– Увы! – вздохнула ее мать.

– По этому поводу я сказал Людвигу сегодня утром, что он может обосноваться здесь и открыть столярную мастерскую и соответствующий магазинчик, – сообщил Тошан.

– Нужно сначала убедиться в том, что изделия, которые я мастерю, найдут своего покупателя, – сказал в ответ Людвиг. – Я попытаюсь это выяснить в Германии.

– Да, выясни насчет деревянных игрушек, скамеек и табуретов, цена которых не была бы существенно выше цены фабричной продукции. Думаю, твои изделия неплохо продавались бы здесь. Сюда приезжает летом все больше и больше туристов, прежде всего американцев. Деньги у них водятся.

Киона слушала этот разговор, терзаемая капризами своего сердца, которое то колотилось, как бешеное, то замедляло свое биение. «Тошан прав: Людвиг мог бы обосноваться в Робервале. Зачем ему отсюда уезжать? Однако я должна с уважением отнестись к его решению и мне не следует пытаться его удержать. Наку сказал мне, что Людвиг вернется». Киона едва могла есть. Чтобы скрыть свое волнение, она стала кормить Катери и резать мясо для Томаса. Эрмин, однако, в конце концов заметила, что ее сводная сестра ведет себя как-то необычно.

– Киона, ты какая-то молчаливая… И встревоженная! Ты почти ничего не ела. Тебя что-то беспокоит?