Читать книгу "Леха - Николай Берг"

Зря спросил, потому как с той стороны бодро затрещал автомат, стала знакомо рявкать самозарядка и еще пара винтовок. Вроде кто-то крикнул, но что – опять менеджер не понял.

А потом от состава начал мигать синими вспышками фонарик. Партизаны зашевелились, засуетились, двинув массой к составу. Сиволап с Азаровым вопросительно уставились на своих наставников.

– Ладно, идите, вижу, что невтерпеж. А мы пока поглядим, чтоб кто шустрый не прибежал, – сказал Семенов.

Молокососы подхватились и кинулись к поезду, где уже загорелось с десяток факелов и раздавался шум: видно, вагоны открывать старались.

– Что? И все? – удивленно спросил Леха.

– Мне-то откуда знать? У меня как-то раньше не было такого, чтоб поезда подвзрывать, – пожал плечами пулеметчик.

Потомок замер, ожидая, что вот сейчас – оставшись наконец с ним наедине, дояр напустится с упреками и обвинениями, но Семенов был сух, спокоен и молчалив.

И Леха даже как-то растерялся.

Так молча и лежали некоторое время. Пока не прибежал взбудораженный Сиволап и не заторопил идти к составу. Опять неугомонный комиссар хотел присутствия писарчука, чтобы тот увековечил несколько умных мыслей прямо на месте и был очевидцем. Леха, чувствуя себя смесью журналиста-репортера и стенографистки, пошел с радостью – молчать рядом с Семеновым как-то было неуютно: как ни верти, а черная кошка между ними пробежала. Хотя и не очень понятно все, потому что не злится вроде дояр, а вот как-то призадумался…

У состава здорово прибавилось факелов, и горели эти факелы весьма ярко, давая неплохое освещение. Блики огня придавали поверженному паровозу и груде непонятного железа, вывалившейся из расквашенного вагона, странный средневековый вид. Или киберпанковский. Из убитого паровоза еще валил пар, но уже не так свистяще и угрожающе, видно было, что все, отбегался, болезный. Несколько партизан из второго взвода что-то делали у цистерны, стоявшей в хвосте состава, кто-то гремел железом в россыпях у развороченного остова, другие корячились, пытаясь открыть пару вагонов, оказавшихся ближе всего к штабникам. Судя по пыхтению и матерщине – открыть не получалось. Особенно сложно было это сделать с тем вагоном, что словно на дыбы взвился и так застыл, чернея буферами в темнеющем небе.

Комиссар находился – как и должно – рядом с командиром, который ругался довольно злобно. У стоявшего тут же комвзвода-два вид был виноватый, но ругань была вроде как безадресной. Хотя все было похоже на известную ситуацию: «Я тебя, дочка, ругаю, а ты, невестка, слушай!»

– Ото ж зараза, хвороба бродяча, шоб им вспухло с их ухлем дурацким! – уловил менеджер фразу, содержащую внятный посыл.

– По вашему приказанию прибыл, товарищ комиссар, – заявил Леха, подойдя поближе.

– Добре! Запоминайте, что видите, надо будет завтра в «Боевом листке» отразить максимально точно! Нашим отрядом уничтожен вражеский товарный эшелон в составе паровоза, семи вагонов и железнодорожной цистерны. Гитлеровцы, числом девять человек, перебиты в перестрелке…

– И паровоз не уничтожен еще, и вахоны целы, и цистерна, будь она неладна! Фрицы тоже – не военщина, а железнодорожники, хоть и с оружием. И не все с оружием! – встрял крайне недовольный пышноусый.

И наконец напустился на виноватого комвзвода:

– И чехо стоишь? На паровозе должен быть инструмент – лом, к примеру. Видишь же, что не откроют так. Командуй иди, да чтоб твои не ухробились опять!

– У нас потери, товарищ командир? – не удержался любопытный потомок.

– Типун тебе на язык! – огрызнулся пышноусый.

– Боец додумался смотреть, что в цистерне, сунув в ее люк факел. И башку, – сказал упавшим голосом комиссар.

Леха тут же вспомнил несколько видеороликов с бензовозами и бензобаками, где такие же «умные умники» светили зажигалками в люки и горловины. Но тут, однако, суровых последствий видно не было – цистерна стояла целая, и на двадцать метров пожарище не полыхало.

– И что?

– Опалило ему харю. Воняет, как порося паленая. На его счастье, там мазут оказался: вон факелов наделали. Повезло. Или не повезло. Эту цистерну и не подпалишь толком. Четыре вахона без крыш – с ухлем. Тоже ни пришей ни пристехни. В переднем – всякая железнодорожная тряхомуть: стрелки, фонари, паровозные детали и всяко-разно. Если в оставшихся двух та же дрянь – то зря нохи били. Мохли разведчиками и подрывниками все провернуть, – печально заявил командир. У него даже усы обвисли от такой непрухи.

– Сейчас подготовим вагоны к поджогу. Думаю, что уголь раскочегарим, тогда от огня и насыпные вагоны поведет, – доложил подошедший комвзвод-один.

Комиссар насмешливо фыркнул.

– Это не так просто, товарищ комиссар. Уголь возят мокрым, чтоб не самовозгорался. И этот пролит водой грамотно. Сейчас ссыпаем на насыпь – и мазутом поливаем; жаль, ведер два всего, – хмуро глянул партизан на комиссара.

– Совсем пустой состав, – горестно сказал пышноусый.

– Ну не совсем так. В запчастях из первого тисочки нашли очень хорошие, в будке паровоза опять же кое-какой инструментарий надыбали. Жалко, керосинки побились, пригодились бы.

– Паровоз надо из строя вообще вывести, – напомнил командир.

– Сделаем. Ломать – не строить, а машинка знакомая, наш ведь «Э-1112». Даже жалко, я такой водил.

– Самому жаль. Потом же самим ремонтировать, когда наши фрица попрут обратно. Но сейчас – чтоб не ездил под немцем.

– Сделаем! Эти криворукие все никак вагон открыть не могут? – усмехнулся комвзвод-один.

– Как видишь. Но они раскурочить як слид вахоны не вспопашатся. Так что давай своих напряхай. Ездить это больше не должно.

– Есть! – махнул лапищей перед своим носом партизан, вроде как козырнув.

Тут толпившиеся рядом люди что-то радостно завопили, и дверь вагона со скрежетом и нехотя отползла вбок. В вагон полезли сразу несколько человек. Застучали там чем-то. Остальные поползли опасливо к дверям вагона, самую малость не вставшему на попа.

Тут же двое или трое горохом ссыпались вниз, пошмякавшись оземь весьма неловко, но шумно. Грохотнула скользнувшая по направляющим дверь вагона – под тяжестью своего веса, как только сорвали пломбы и отбили засов, чудом не покалечив никого.

Командир только вздохнул глубоко.

– Прямо хоть лестницу тут сколачивай, – буркнул он.

Потиравшие ушибленные места, партизаны восприняли это как упрек и постарались с глаз долой испариться.

– Ну что там? – нетерпеливо спросил пышноусый у тех, кто опасливо светил в вагоны своими факелами.

– В этом – станки какие-то в ящиках… – глухо донеслось из стоящего ровно вагона. Там продолжали стучать, отбивая с ящиков доски. Командир вздохнул глубоко, промолчал.

– Тут гвинтоуки! И коробки! – радостно заверещал кто-то из стоящего почти вертикально вагона. Командир приободрился, пригладил свои усы, отчего они наконец приняли бравое горизонтально-вспушенное состояние, и улыбнулся не без удовлетворения.