Читать книгу "Наследница Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель"

– Что это? – ахнула Эбба.

– Я не знаю, – ответил побледневший Альфред. – Все дьяволы ада. – Но не успела она вырваться, как он еще крепче сжал ее руку и потащил дальше. Она опять забилась.

– Пусти меня!

Он поволок ее за угол. Она знала: Самуэль хотел, чтобы она вышла из линии обстрела, знала, что в этот раз она не пойдет впереди… Знала, что вместо этого она последует за ним, а именно – на смерть, если смоландцы потерпят поражение, если ей и остальным не удастся отстоять церковь. Холодная мысль, молчавшая с самого начала битвы, вновь напомнила о себе и приказала: «Не возражай!»

Она побежала, и Альфред отпустил ее. Ее сердце разрывалось, когда она думала, что бросит на произвол судьбы Самуэля и остальных. Она оглянулась через плечо, и последним, что она видела, прежде чем они завернули за угол, были черные тени, перелезавшие через стену и нападавшие на смоландцев с тыла. А за стенами, на поле боя – необозримая масса верховых, которые полным галопом направлялись к стене; над ними трепетали знамена и вымпелы.

Драгуны получили подкрепление.

Смоландцы были обречены.

Они бежали.

Эбба услышала за спиной стук копыт и в панике оглянулась.

Один из черных дьяволов преследовал их. Лошадь его скользила над землей между грудами камней. Она громко ржала. Безликий всадник размахивал карабином. Он мчался на них. В следующее мгновение он почти навис над ними.

Альфред оттолкнул Эббу в сторону, и она упала между камнями и закричала от боли. Она видела, как Альфред перекатился набок и снова вскочил, сжимая в руке дубину, но когда он повернулся, чтобы ударить лошадь по ногам, всадник заставил своего коня совершить прыжок, и тот пролетел над дубиной Альфреда. Из-за инерции сильного размаха вахмистр зашатался. Лошадь приземлилась на передние копыта и заскользила дальше. Всадник боролся с поводьями. При этом капюшон слетел у него с головы. Суеверный паралич отпустил Эббу, когда она увидела, что он всего лишь человек, человек, вполне уязвимый для пуль. Она встала и побежала на него. Лошадь сделала оборот вокруг своей оси и поднялась на дыбы. Эбба услышала, как всадник выругался. Не останавливаясь, она взяла мушкет наизготовку. Лошадь сделала прыжок и поскакала дальше по улице. Эбба не отставала. Из-за россыпей камней улицы были такими малопроходимыми и извилистыми, что лошадь лишь с большим трудом пробиралась вперед. Эбба стала нагонять ее. Ей бы хватило одного длинного прямого участка, чтобы прицелиться, нажать на спуск и сбить всадника с лошади. Внезапно ей больше всего на свете захотелось увидеть, как он падает с коня, и знать, что в голове у него засела ее пуля. Перед глазами встала картина того, как призраки бросаются на смоландцев, как подходит подкрепление драгун. Она слышала, как тяжело дышит у нее за спиной Альфред. Она не привезет библию дьявола в Швецию, она никогда больше не увидит Кристину, и сегодня она умрет здесь вместе с остальными, но все это было неважно. Она хотела только одного: застрелить черного всадника и покориться судьбе.

Там, за поворотом… Там есть немного свободного места, перед развалинами церкви. Всадник натянул поводья и выпрыгнул из седла, еще до того как лошадь остановилась. Эбба тоже остановилась, и хотя она задыхалась, она задержала дыхание и прицелилась.

Два момента в последнюю секунду удержали ее от того, чтобы спустить курок и застрелить черного всадника.

Одинокий выстрел, который внезапно донесся до нее откуда-то из-за наружной стены церкви. И крик, с которым черный всадник ворвался в двери церкви, даже не обернувшись:

– Александра!

30

Киприан отпустил отца Сильвиколу и отступил на шаг. Иезуит пошатнулся и медленно обернулся. Поднял руку. В кулаке он сжимал дымящийся пистолет. Киприан с озадаченным выражением на лице тяжело осел в снег.

Вацлав увидел все это, когда ворвался во внутренний двор со старым кладбищем. Он увидел отца, который словно окаменел, увидел Александру, которая целилась из мушкета в кучку солдат, но повернула голову и в ужасе смотрела на Киприана и отца Сильвиколу. Он увидел Агнесс, которая стояла в снегу и раскачивалась из стороны в сторону. Он увидел, как иезуит поднимает пистолет, лицо его искажает гримаса, он целится в Агнесс, взводит Курок и спускает его.

ЩЕЛК!

Иезуит завыл, словно волк.

ЩЕЛК!

Вацлав налетел на него, выставив вперед карабин. Приклад попал отцу Сильвиколе в лицо. Он почувствовал, как от удара что-то сломалось. Иезуит отлетел назад, будто матерчатая кукла, и остался лежать. Из одной руки у него выпал пистолет, из другой – две бутылочки, которые он, должно быть, сжимал в кулаке как талисман. Солдаты перед натиском Вацлава отступили к стене и подняли руки над головой. Первый из них опустился на колени.

– Пощады! – в панике прошептал он. – Пощады!

Александра выронила мушкет и бросилась к Киприану, который держался рукой за стену. Агнесс опустилась на четвереньки и тоже поползла к нему. Андрей все еще стоял как вкопанный. Вацлав подобрал мушкет и навел оба ствола на солдат. Один за другим они опускались на колени в снег и поднимали руки над головами. Отец Сильвикола, постанывая, в полубессознательном состоянии лежал на одной из старых могил. С ужасом, от которого ноги у него стали ватными, Вацлав увидел, как краснеет передняя часть рубахи Киприана.

– О боже, папа, – всхлипнула Александра и подняла мокрую рубаху.

Она закричала.

Неожиданно во двор влетели девушка в разодранной мужской одежде и несколько солдат. Резко остановились. Вацлав развернул один из мушкетов на сто восемьдесят градусов и направил его на вновь прибывших. Он не знал, сможет ли спустить курок. Оружие словно стало весить не меньше тонны. Девушка сначала прицелилась в него, но затем ее мушкет опустился, а лицо побледнело: она заметила сидящего на снегу Киприана. Один из сопровождавших ее солдат забрал у нее мушкет, оценил ситуацию и пошел к Вацлаву. Дуло его мушкета было направлено на стоящих на коленях солдат. Он кивнул Вацлаву и протянул руку. Вацлав, точно во сне, вручил ему свой карабин. Когда их взгляды встретились, они заключили некое соглашение, чье содержание осталось для Вацлава загадкой, но он отвернулся, предоставил вновь пришедшему возможность разбираться с пленниками, а сам поплелся к тому месту, где лежал Киприан.

Киприан вытянулся в снегу в полный рост. Александра разорвала ему рубаху и дрожащими руками пыталась остановить кровотечение. Киприан был таким бледным, каким Вацлав его никогда еще не видел. Губы его потеряли цвет, а кожа была такой же белой, как и волосы. Он дрожал. Вацлав сорвал с плеч свой черный плащ и попытался просунуть его под тело Киприана. Когда он убрал руки, с них капала кровь. Снег начал окрашиваться в красное. Киприан лежал в центре распускающегося цветка из собственной крови.

– Папа! – закричала Александра.

Киприан схватил Агнесс за руку. Они переглянулись. Лицо Агнесс светилось любовью, хотя по щекам катились слезы.