Читать книгу "Маг при дворе ее величества - Кристофер Сташеф"

Мэт засунул руки в карманы, огляделся.

— Что бы нам такое учинить?

— Ты обещал наряд принцессе, — напомнил Стегоман.

— Ах да. Подумаем, что ей нужно. Никаких особых затей — подозреваю, что нам предстоит трудное путешествие. Какой костюм принят тут у вас для верховой езды?

— Для леди? Платье с корсажем, высокие башмачки и накидка с капюшоном на случай дождя.

— С последней деталью повременим, пока не соберутся тучи.

Мэт сбросил куртку и закатал рукава рубахи.

— Итак, «Верный Томас», дивная старинная баллада; там, кроме магической тональности, есть кое-что про детали туалета.

Стегоман предусмотрительно отошел в сторонку. Мэт принялся выписывать в воздухе контуры разных предметов одежды. Зачем, он и сам не понимал, но чувствовал, что это помогает.

Пусть явится платье из шелка.

Корсаж — изумрудный гипюр,

И юбка аглицкого толка,

И башмачки — от кутюр...

Все лучшее, как на подбор —

Чтоб вздрогнул крестьянин Диор!

На последней строке он уже обливался потом: энергетическое поле сгустилось вокруг июльским пеклом. Однако он довел дело до конца, завязав руками невидимый узел.

Тут же воздух у его ног стал уплотняться, посверкивать, колыхаться, как студень, и затвердевать — и на траве оказался наряд: длинное зеленое платье со шнуровкой и с узкими рукавами, выглядывающими из широких, и пара изящных башмачков. Стегоман то ли вздохнул, то ли всхлипнул. Мэт непроизвольно поклонился.

— Да-ссс, — прошипел дракон. — У тебя есть Дар.

— Дар? — Внезапный штиль установился в душе Мэта. — Какой еще дар?

— Ты что, не понимаешь? — Дракон вытаращил на него глаза. — Ты еще скажи, что чудо может сотворить каждый.

— Ну, в сущности...

— Наивный ты человек. Сим магическим даром наделены весьма и весьма немногие. Самый что ни на есть ученый чернокнижник ничего не выбьет из заклинания, если у него нет Дара.

— О! — Мэт даже губы сложил трубочкой. — Ты имеешь в виду, что не каждый может почувствовать нагнетание вокруг себя магических сил, когда читает стихи, и поэтому не может с ними взаимодействовать?

— Если в этом суть магии, то да. Мне трудно судить. У меня нет Дара.

— Понятно. — Мэт откашлялся. — А те... ну... те люди, у которых он есть, — как на них действует этот самый Дар, если они начинающие?

— По-разному. Человек без опыта, только что открывший в себе Дар, имеет достаточно шансов погубить и себя, и тех, кто оказался поблизости. Почему, этого я сказать не могу, но я слышал про многие такие случаи.

— Интересно! Знаешь ли ты, что я превращаюсь в этакую критическую массу, когда произношу заклинание? От меня надо держаться подальше, иначе это может стоить тебе жизни.

— Нет, — сказал Стегоман непререкаемо. — Ты владеешь ремеслом. Твои заклинания безопасны.

— Вот как? — Взгляд Мэта остановился на дамском костюме для верховой езды. — Я думаю, принцесса уже чиста как стеклышко. — Он подавил в себе видение мокрой Алисанды, выходящей на берег: такое легкомыслие до добра не доводит.

Стегоман уткнулся мордой в новые одежки, что-то невнятно пробубнил себе под нос и пошел прочь, оставив Мэта в одиночестве. Тот сел на поваленный ствол дерева, закрыл лицо руками, желая только одного: оказаться в своей тесной, захламленной квартирке.

— Господин маг!

Мэт вскинул голову. Туман воспоминаний рассеялся, и он увидел принцессу. Алисанда и прежде была хороша собой, но сейчас она ослепляла. Зеленый цвет платья оттенял золотой, светящийся ореол волос, а глаза, и без того огромные, казались теперь в пол-лица.

Она улыбнулась, озорно засмеялась и закружилась, выделывая пируэты.

— У вас отличный вкус, сэр. Если вам когда-нибудь надоест магия, не сомневаюсь, что вы станете знаменитым кутюрье! — Она вдруг опустилась рядом, усмиряя вихрь юбок. — А теперь, когда вы так хорошо управились с этим заданием, может быть, вы сотворите еду? Я умираю от голода. Последние две недели меня держали на хлебе и воде.

— Да, да, конечно, — промямлил Мэт, не спуская с нее глаз.

Ему пришлось зажмуриться, помотать головой, и, только отвернувшись от принцессы, он снова открыл глаза. Ее смех рассыпался ласковыми жемчужными трелями.

Если ее морили голодом, сразу много есть нельзя и нужно что-нибудь легкоусвояемое. Суп!

Нам долбят — хорош суп Магги.

А Галлина Бланка суп?

Жаль, что я в рекламной магии

До сих пор немного туп.

Пусть же явится суп Кнорр —

Он не вызовет запор!

И суп явился, дымящийся, в красивой супнице. Алисанда наклонилась над ней — и вдруг нахмурила брови.

Мэт взглянул вопросительно.

— В чем дело? Предпочитаете бульон?

— Нет, суп — прекрасная вещь, но... но я думала, что вы наколдуете мне какого-нибудь зайца.

Мэт поджал губы.

— После длительного голодания нельзя сразу наедаться. Может быть, вас вдохновит серебряный сервиз?

— Нет, нет, — отмахнулась принцесса. — Я ценю ваши усилия, господин маг, но, насколько мне известно, с магией нужно осторожней. Нельзя пускать ее в ход по пустякам. Если к ней относиться без уважения, она отомстит.

— А вы не преувеличиваете? — усомнился Мэт. — Это ведь не живое существо с характером. Магия — всего лишь род энергии, безличный и...

Выхлоп желтого дыма взметнулся на лугу футах в двадцати от них.

Мэт обернулся, и у него волосы стали дыбом. Запахло серой. «Кого это черт принес»?

Из клочьев дыма, уносимых ветром, проступила фигура старой старухи в черной накидке с капором: крючковатый нос доставал до подбородка, мутные глаза слезились, пара-другая бородавок завершала образ.

— Кто тут у нас завелся? — проскрипела она. — Еще один блестящий юный маг? Я так и поняла: кто еще по пустякам разбазаривает два заклинания за полчаса? Дай, думаю, взгляну на молодца. Полюбуюсь на эту спесь и фанаберию! Некоторым непременно надо вытеснить бедную старую Молестам из ее владений; им непременно хочется самим казнить и мучить. Из молодых, да ранние, ух, ненавижу!

— Мадам! — Мэт выпрямился — воплощение оскорбленного достоинства. — Уверяю вас...

— Как будто мало было распрей среди нашей братии! — не слушала его Молестам. — Только все успокоится и наладишься мирно тиранить своих подопечных крестьян, как тут же очередной нахал и авантюрист норовит тебя выпихнуть. Не то что в прежние времена, когда можно было делать свое дело и доить своих крестьян, и никто тебя пальцем не трогал. Теперь же в собственной вотчине, подумать только, нельзя поступать как тебе заблагорассудится, особенно с тех пор, как этот выскочка Малинго стал лезть во все щели. Не допущу! Мои владения! Ишь, нашелся новоиспеченный чудотворец! Вот я тебя сейчас!