Читать книгу "Первый бронепоезд. От двинска до Кушки - Павел Ермолаев"

И. П. Белов, фото периода Гражданской войны.

Позднее Осипов вместе с отрядом Руднева поступит на службу к Бухарскому эмиру. Далее его следы затеряются. По одной из версий в конце 1919 года он будет убит одним из офицеров при попытке пробраться на Закаспийский фронт.

Судьба золота Туркестанской республики также остается неизвестной. Некоторые считают, что оно было спрятано беглецами в горах, возможно в одной из пещер. Существует версия, что Осипов сдал все ценности на хранение Бухарскому эмиру. Впоследствии, князь Искандер, один из активных участников январских событий, напишет воспоминания об этих днях, озаглавленные им «Небесный Поход». Примечательно, что буквально за несколько дней до восстания, приказом Военной коллегии по обороне ТуркРеспублики, Константин Ревякин был назначен начальником гарнизона и комендантом крепости Ташкент вместо И. П. Белова, члена партии эсеров. В архиве Ревякина сохранилась копия этого приказа.

«Приказ Верховной Военной коллегии по обороне Туркестанской Республики. 3 января 1919 г.

По постановлению Верховной Военной коллегии по обороне и военного Совета, начальник гарнизона и комендант крепости г. Ташкента тов. Белов считая с сего числа увольняется от занимаемой им должностей.

По постановлению Верховной Военной коллегии по обороне и военного Совета начальником гарнизона и комендантом крепости г. Ташкента считая с сего числа назначается командир боевого поезда тов. Ревякин.

Вследствие чего предлагается тов. Белову сдать все дела по упомянутым должностям тов. Ревякину и тов. Ревякину принять немедленно таковые от Белова.

Верховная военная коллегия

Члены: Осипов, Фигельский, Малков, председатель военного Совета Дуньков.»

Мандат, выданный Ревякину, как начальнику гарнизона Ташкента был подписан лично Осиповым 14 января. Сложно сказать, кто был инициатором подобной рокировки, но, во всяком случае, не Осипов. Вероятно, на этом настояли его политические противники – Фигельский, Вотинцев и Финкелыптейн, с целью нейтрализации возможных сторонников Осипова из фракции левых эсеров. Осипов же был вынужден согласиться, что бы не вызывать излишних подозрений. Однако во время восстания Ревякина в Ташкенте не было, 14 января он со своим отрядом был отправлен на станцию Равнина для участия в наступлении. А Иван Панфилович Белов (впоследствии видный советский военный деятель, командарм 1-го ранга) сыграет решающую роль в подавлении мятежа. Командуя гарнизоном Ташкентской крепости, Белов откажется перейти на сторону восставших и огнем крепостной артиллерии нанесет им значительный урон. Не исключено, что именно решение Белова, в конечном итоге, спасло Советскую власть в Ташкенте и, в целом, дальнейшее существование Туркестанской республики.

Вполне вероятно, что само наступление на ст. Анненково было организовано с целью отвлечения из Ташкента наиболее преданных большевикам воинских частей.

В воспоминаниях Д. Саликова, члена коллегии Народного комиссариата путей сообщения Туркреспублики и одного из участников событий, есть фрагмент, косвенно подтверждающий эту версию: «В ночь на 19 января в городе, очевидно, уже велась практическая подготовка к вооруженному выступлению. Начальник гарнизона коммунист тов. К. Ревякин был отпущен Осиповым в краткосрочный отпуск. Все наружные караулы, состоявшие из частей гарнизона, были заменены отрядами, находившимися в ведении контрреволюционных организаций.»

Ташкентская крепость, фото начала XX века.

Возникает ряд немаловажных вопросов, с какого времени Осипов начал вести предательскую деятельность и в чем конкретно она заключалась? Был ли он инициатором создания антисоветской группы или примкнул к ней впоследствии? Возможно, в деятельности Осипова заключалась одна из основных причин длительных неудач Закаспийского фронта. У Осипова, к примеру, были все возможности, что бы содействовать принятию ошибочных решений, передавать противнику важную информацию и т. и. Возможный ответ на эти вопросы можно было бы найти в протоколах допросов Агапова, Попова и других организаторов мятежа, если они конечно сохранились.

К сожалению, Константин Ревякин не оставил воспоминаний об этих событиях, он лишь скупо отметил, что «участвовал в ликвидации остатков «осиповских банд».

Январские события в Ташкенте имели для Туркестана далеко идущие последствия. В партийных и советских органах Туркреспублки начались масштабные чистки. Все рабочие и служащие были обязаны пройти через специальные комиссии, где они должны были доказать свою непричастность к мятежу. Например, каждый из сотрудников Туркестанских командных курсов должен был получить на руки специальный документ, что «… он в белогвардейском выступлении никакого участия не принимал и из своей квартиры в это время никуда не отлучался, что установлено строгим расследованием и обыском, произведенным следственной комиссией из курсантов и рабочих». По городам прокатилась волна массовых арестов и репрессий. В первые дни были расстреляны многие захваченные участники мятежа. В автобиографии одного из жителей Ташкента, будущего архиепископа Луки и профессора хирургии, лауреата Сталинской премии В. Ф. Войно-Ясенецкого есть упоминание об этих событиях. В период восстания Осипова он работал главным врачом Ташкентской городской больницы.

Г. А. Колузаев (слева), зампред Ташсовета В. Н. Финкельштейн (в центре), редактор газеты «Красноармеец» Михаил Троицкий (справа). Фото из семейного архива Колузаевых.

«Восстание Туркменского полка было подавлено, началась расправа с участниками контрреволюции. При этом и мне, и завхозу больницы пришлось пережить страшные часы. Мы были арестованы неким Андреем, служителем больничного морга, питавшим ненависть ко мне, так как он был наказан начальником города после моей жалобы. Меня и завхоза больницы повели в железнодорожные мастерские, в которых происходил суд над Туркменским полком. Когда мы проходили по железнодорожному мосту, стоявшие на рельсах рабочие что-то кричали Андрею: как я после узнал, они советовали Андрею не возиться с нами, а расстрелять нас под мостом.

Огромное помещение было наполнено солдатами восставшего полка, и их по очереди вызывали в отдельную комнату и там в списке имен почти всем ставили кресты. В трибунале участвовал Андрей и другой служащий больницы, который успел предупредить других участников суда, что меня и завхоза по личной злобе арестовал Андрей. Нам крестов не поставили и быстро отпустили. Когда нас провожали обратно в больницу, то встречавшиеся по дороге рабочие крайне удивлялись тому, что нас отпустили из мастерских. Позже мы узнали, что в тот же день вечером в огромной казарме мастерских была устроена ужасная человеческая бойня, были убиты солдаты Туркменского полка и многие горожане».