Читать книгу "Рубины для пяти сестер - Марина Болдова"

Зал был почти полон. Она поискала глазами Славку, тот помахал ей рукой.

– Смотри, Славка нам места занял.

Они стали пробираться в середину ряда. Торжественная часть утомила не только учителей и учеников, но и родителей. Школа была с французским уклоном, поэтому мамам и папам, пришедшим на выпускной бал к своим чадам, пришлось делать вид, что они с удовольствием слушают пьеску, поставленную на французском языке. Кому пришла в голову эта бредовая идея, Ляля не знала. Но была уверена, что подавляющая часть родителей не понимает ни слова.

Наконец пьеска была отыграна, и все с облегчением встали.

В столовой были накрыты столы. Заставленные разнокалиберными тарелками с домашней выпечкой и бутербродами с колбасой, они занимали большую часть помещения. Среди тарелок с едой и столовскими гранеными стаканами нелепо выглядели единственно разрешенные на школьных мероприятиях напитки «Буратино» и «Колокольчик». На том конце стола, где пристроилась теплая компания из 10 «В», пустые бутылки из-под газировки периодически исчезали и появлялись вновь, наполненные другим содержимым. Учителя, сидевшие за отдельным столом, ничего не замечали. К концу застолья «семеро смелых», как называли Лялиных ближайших друзей одноклассники, были чуточку веселее всех остальных.

В пять часов утра школу закрыли, и бывшие ученики с песнями двинулись на набережную.

– Ляль, ну их всех, пойдем вдвоем погуляем. – Славка бросил на нее тоскливый взгляд.

– Неудобно как-то… и я устала! – нашлась она, думая лишь о том, что давно уже хочет домой.

– О чем это вы там шепчетесь? – Ольга Чуйкина, держа под руки сразу двух кавалеров, подозрительно посмотрела на Славку и Ляльку. – Между прочим, есть предложение – продолжить у меня дома.

Ольга жила в огромной пятикомнатной квартире с дедом-профессором и без родителей – те работали в Африке по контракту, строили то ли мост, то ли плотину и крайне редко наезжали в родной город.

– Нет, я пас. – Ляля зевнула, чтобы показать, как ей хочется спать.

– Ладно тебе, когда еще увидимся! Дед на даче, хата пустая! Потанцуем! – продолжала настаивать Ольга.

– Нет, Оль, спать хочу смертельно.

Славка, соглашаясь с Лялей, кивнул головой.

– С этой парочкой все понятно. Ну а кто идет со мной?

– Мы, – хором ответили близнецы Женька и Аркашка Ивановы, вновь подхватывая Ольгу с двух сторон.

Ляля и Славка тихо брели к ее дому. Ливень начался неожиданно, обрушившись сплошной стеной на спящий город. Славка, схватив ее за руку, втащил в подъезд первого попавшегося дома. В тамбуре между дверями он прижал ее к батарее отопления и начал неумело целовать лицо и шею. Ляля равнодушно позволяла ему это, думая о том, что ей неудобно, что чугунные ребра батареи впиваются в спину, а мокрое платье противно прилипло к телу и что целоваться, оказывается, не такое уж и приятное занятие, как об этом пишут в любовных романах.

* * *

– Соколов, спать будешь дома, а у меня на лекциях будь добр активно присутствовать! – Преподаватель по «вышке» Вербицкая Софья Марковна ткнула указкой в направлении дремавшего на последней парте Сашки. Тот даже не шелохнулся.

– Санек, гроза приближается, – пихнул его локтем проснувшийся несколькими минутами раньше Женька Попов.

Вчера они застряли в общаге, до утра развлекая первокурсниц. Девочки оказались несговорчивыми, и потому ночное бдение было напрасным. Молодой организм требовал другого продолжения знакомства, но тут Сашка с Женькой явно просчитались. Сегодня вечером они собирались в пединститут, к проверенным «боевым» подругам. Вечерок и ночка обещали быть веселыми, а потому нужно было хорошенько выспаться.

Сашка с трудом разлепил глаза и сфокусировал зрение на исписанной формулами доске. «Что за муть мы учим? – Приглядевшись внимательнее, он увидел знакомые символы и знаки. – О! А это мы тоже проходили в школе». Сашка лишний раз убедился, как были правы родители, которые настояли, чтобы после восьмого класса он перевелся в математическую школу. В институт его зачислили после первых двух вступительных экзаменов по физике и математике – он сдал их не напрягаясь. И сейчас, учась на втором курсе, он с легкостью повторял пройденную в десятом классе «вышку».

– Соколов, мы тебя внимательно слушаем.

Сашка вопросительно посмотрел на Женьку.

– Реши последнюю матрицу, – зашептал Женька.

Сашка, посмотрев на доску, устно стал диктовать решение. Софья Марковна быстро записывала его ответ на доске.

– Цены б тебе не было, Соколов, если бы ты хоть чуть-чуть напрягся.

– А зачем, Софья Марковна?

Вербицкая недоуменно пожала плечами. Соколов ей нравился, она любила студентов, так сказать, с «божьей искрой», а этот парень был явно талантлив. «Впрочем, если он и дальше будет тратить все свое время на девочек и гулянки, к пятому курсу едва доползет», – подумала она с сожалением.

Куйбышев. Ляля

Ляля смотрела на Славку, самодовольно потирающего руки и скосившего на нее взгляд – видит ли? Он получил по физике пять баллов у препода, слывшего занудой, и теперь его распирало от гордости. А Ляле были смешны его потуги привлечь ее внимание.

На самом деле Ляле было глубоко наплевать и на физику, и на остальные предметы. У Ляли случилась любовь. Еще по осени. Странное, почти невесомое состояние души, когда себя перестаешь ощущать самостоятельной единицей, а думаешь лишь об обоих как едином целом. Он и она. Он и она ближе друг к другу. Он, страшно подумать, обнимает и потом… Про это «потом» Ляля старалась не вспоминать. Хотя оно уже случилось. Самое стыдное, что ей не стыдно. Не стыдно было лежать на широкой кровати в чужой спальне обнаженной и глупо улыбаться. Не стыдно оттого, что по телу бегали противные мурашки: в квартире было прохладно из-за вовремя не включенного городскими службами отопления. А он смеялся над ее мерзлявостью и укрывал своим телом, чтобы согреть. Тогда она поняла выражение «согрет любовью». Это, оказывается, и правда так – один отдает тепло другому. Вот такая физика.

Она не заметила, как подошел Славка и о чем-то спросил. Вернулась к действительности она, лишь когда тот повысил голос:

– Ты меня совсем не слушаешь! Да что с тобой?! Ты в колхоз едешь, нет?

– Нет, не еду. Меня освободили, – рассеянно ответила она.

– Это за что же?

– Не за что, а почему. Потому что! – Она отошла от опешившего друга и направилась к лестнице. Объясняться со Славкой желания не было. Да и не могла она ему рассказать, кто сделал освобождение от колхозной повинности. Славка и не догадывался, что уже давно, еще с октября, переведен на «надцатое» место в Лялиной жизни. А с первого и до «надцатого» все места прочно заняты одним человеком, Лялиным же-ни-хом. Мама ее жениха, а ей очень нравилось это слово, помогла получить нужную справку.