Читать книгу "Сыщик и канарейка - Алиса Дорн"

Первым вошел Виктор, но тут же вернулся.

– Шон, хорошенько запомни эту леди, будь добр. И никогда не оставляй ее одну в моем кабинете. В крайнем случае можешь запереть в камере, это я прощу, – он распахнул дверь и посторонился, пропуская меня вперед. – Проходите, Роберт.

– Ну же, детектив, не будьте столь суровы! – донесся из комнаты насмешливый голос. – Доктор Альтманн, рада снова вас видеть!

Леди Эвелин устроилась за письменным столом и, когда мы зашли, промокала ссадины на ногах салфеткой. Увидев нас, леди Гринберг скомкала ее и неспешно опустила юбку, прикрывая колени.

За время нашего отсутствия беспорядка в кабинете прибавилось. На вешалку кто-то кинул пальто, находившееся в плачевном состоянии, на стол вывалили содержимое аптечки, лежавшие на полу документы какая-то добрая душа смела в угол, а на корзине для бумаг висели вконец испорченные чулки.

– Знаете, леди Гринберг, я предпочитаю видеть свой кабинет без разбросанного по нему нижнего белья, – пробормотал Эйзенхарт, со страдальческим видом разглядывая произошедшие с комнатой метаморфозы.

Леди усмехнулась.

– Я учту, – пообещала она.

– Что с вами случилось? Брэмли сказал, вы попали под машину?

– Скорее наоборот, – леди повернулась ко мне. – Вы как раз вовремя, доктор. Не могу понять, как накладывать повязку одной рукой, – она продемонстрировала расшибленный в кровь локоть. – Поможете?

Я собрал со стола бинты и попросил леди Гринберг пересесть к окну.

– Так что произошло? – повторил свой вопрос Виктор.

– Кажется, меня пытались убить, – легко призналась леди Эвелин. – А еще у меня украли обручальное кольцо, – добавила она и тут же дернулась. – Доктор, неужели нельзя обойтись без йода?

Я посмотрел на ее пальцы. Действительно, старинное кольцо, хищно сверкавшее гранями бриллиантов при нашей предыдущей встрече, исчезло.

– Нельзя, если не хотите получить заражение. – Я затянул повязку на ее руке и перешел к ногам. – Как вас так угораздило?

– Я бы тоже хотел это узнать, – согласился Эйзенхарт. – Подробнее.

Брэмли, несмотря на предупреждение начальника настроенный менее враждебно к посетительнице, принес той чашку чая.

– Не будет у меня заражения! – запротестовала леди, принимая ее. – И я сама не знаю, что произошло. Последнее, что помню, – я шла по улице, меня кто-то окликнул… После этого я очнулась в карете. Кроме меня, там никого не было, я дождалась подходящего момента и выскользнула из нее.

– На полном ходу? – спросил Эйзенхарт, намекая на ее вид.

– Мне следовало дождаться остановки? – парировала она. – Это была не больничная карета. И сомневаюсь, чтобы на козлах сидел какой-то милосердный незнакомец, решивший доставить меня к врачу.

– Но, скорее всего, так оно и было. А вы напридумывали себе страстей.

– А кольцо?

Эйзенхарт фыркнул.

– Потеряли. Забыли утром надеть. Специально сняли, чтобы добавить драмы.

– Почему, что бы я вам ни рассказала, вы никогда не встаете на мою сторону, детектив? – поинтересовалась задетая его недоверием леди Гринберг.

– Потому что вы слишком о многом умалчиваете в своих рассказах.

– Если вы хотели, чтобы люди открывали вам свои тайны, вам следовало выбрать другую профессию. Психоаналитика, например, – едко заметила леди, убирая ступню с моего колена. – Хотите, поклянусь своей душой отныне и во веки веков отвечать вам, не обманывая и ничего не скрывая, на все вопросы, кроме одного? Нет, кроме двух. А вы в свою очередь пообещаете не вести себя со мной так, словно я ваш личный враг. Такой расклад вас устроит?

– Что за вопросы? – живо поинтересовался Эйзенхарт, на что леди Гринберг только рассмеялась.

– Нет, детектив, так мы не договаривались. Как только вы узнаете вопросы, вы поймете ответы. – Помрачнев, она добавила: – Но обещаю вам, они не связаны с убийством Ульриха.

Эйзенхарт задумался. Леди Эвелин дала ему время и подняла к губам чашку, но поморщилась и отставила ее на стол. Поскольку с перевязкой ног я к тому времени закончил, а к глубокому порезу на лбу леди запретила прикасаться, я обратил на это внимание.

– Все в порядке? – спросил я у нее. – С помощью кофе здесь можно выколачивать добросердечные признания у преступников, но чай вроде бы не так плох.

Леди улыбнулась.

– Все отлично. Просто… – она рассеянно провела пальцами по губам. – Да нет, ерунда.

Я взял ее за подбородок и присмотрелся.

– Виктор, – тихо позвал я Эйзенхарта, – взгляните.

Он подошел к нам.

– Похоже, это был не милосердный незнакомец. Видите ожоги?

Мгновенно посерьезнев, он кивнул:

– Хлороформ?

– Он самый.

– Это меняет дело. Я согласен на ваше предложение. Рассказывайте все, что помните, – велел детектив леди Гринберг.

– Я шла по Монетному переулку, когда меня окликнули… Будто я обронила перчатку или что-то в этом роде…

– Вы видели нападавшего?

Леди Эвелин покачала головой:

– Даже не успела обернуться.

– Голос был женским?

– Нет, – удивилась леди Гринберг, – мужской.

– Какие-нибудь отличительные черты? Акцент, что-то еще?

– Ничего.

– Ладно. Что было потом?

– Я пришла в себя в карете. В салоне никого не было, шторы задернули, поэтому я не видела, куда еду. Выскочила у Угольного, мне повезло, что там старая брусчатка. Шумно, трясет, он не заметил, как я открыла дверь, – леди дотронулась до забинтованного локтя, вспоминая произошедшее. – Оттуда переулками добежала до Диагонали и поймала извозчика, чтобы приехать сюда.

– Удивительное везение, – согласился Эйзенхарт. – Вы не рассмотрели, как выглядела карета, в которой вас везли?

– Обычный наемный экипаж. Черный. Ни герба, ни торгового знака. Возницу я рассмотреть не смогла, – в голосе леди Эвелин сквозило сожаление.

Эйзенхарт потер подбородок. Вернулся отходивший из кабинета Брэмли.

– Вечерняя почта, – он передал детективу стопку конвертов.

На некоторое время в кабинете воцарилось молчание. Эйзенхарт просматривал полученную корреспонденцию, отправляя письма одно за другим в корзину. Леди Эвелин, демонстрировавшая удивительное в свете произошедших событий спокойствие, закурила. А я попытался собрать мысли воедино: какая-то деталь не давала мне покоя. Я не слишком хорошо знал Гетценбург, но был готов поспорить, что…

– Угольный рынок находится недалеко от того берега, верно?

– В двух кварталах от Моста утопленников, если вы про это, – отозвался Эйзенхарт. Какое-то из писем привлекло его внимание.