Читать книгу "Феррус Манус: Горгон Медузы - Дэвид Гаймер"

— А вы думаете, что пост должен перейти вам?

— Многие способны занять его, — признал Феррус, не став произносить вслух то, что явно следовало из его заявления: «И многие не способны». Хан слишком неопытен, Эль’Джонсон слишком замкнут, даже по мнению Мануса, чей взгляд никогда не отражал какого-либо чувства. — Хорус всегда был в фаворе. Сангвиния любят все. Ни ту, ни другую кандидатуру не отвергнут просто так. Наконец, Фулгрим прекрасно смотрелся бы в короне Императора.

Акурдуана улыбнулся, приняв комплимент и на свой счет:

— А как же Жиллиман?

Примарх фыркнул:

— Ну, есть варианты и похуже. Отвечая на твой вопрос: да, я считаю, что пост должен достаться мне. Быстрое приведение Гардинаала к Согласию подтвердит мои притязания.

Капитан низко поклонился. Проволочные кольца и золотые заколки, удерживающие его длинную косу, простучали по обсидиановым плитам.

— Если такова ваша цель, господин, я буду прилагать все усилия к ее достижению, пока Вторая рота находится под моим командованием. Мне известно, что Фулгрим не преклонит колено ни перед кем, кроме вас. — Легионер поднял голову. Его кожа была темнее, чем у примарха-прародителя, а цвет глаз и волос напоминал о Терре прошлых веков, которая ныне жила лишь в генах и памяти древних созданий вроде Акурдуаны. Однако же Феррус увидел в лице воина отголоски совершенства Фениксийца. — Примите мою особую клятву.

Сознавая важность такого обета, Манус кивнул.

Удобнее устроившись на троне, он обратил взгляд своих диковинных глаз внутрь себя и обнаружил, что возвращается мыслями к последним воспоминаниям о еще одном брате, Хорусе. Горгон уже не мог представить Лунного Волка, любимца и правую руку отца, вне сияющего ореола Императора.

Луперкаль, не величайший из братьев, но и не худший, и, кроме того, найденный первым. Медузиец завидовал ему из-за этих важнейших лет. В сравнении с Хорусом он ощущал себя таким… смертным… И ненавидел это ощущение.

— Я так понимаю, ты знал моего отца, — сказал Горгон какое-то время спустя.

— Недолго, и не лучше, чем другие люди, — отозвался Акурдуана.

— Как бы Он поступил на нашем месте?

— Если бы кто-нибудь из нас мог ответить на этот вопрос, господин, нам не понадобился бы Император.

Капитан улыбнулся, Феррус — нет. Он редко улыбался.

6

Мало кто успел бы подготовить пир таких масштабов за четверо суток, но 2-я рота Детей Императора показала себя не хуже, чем во всех иных делах.

На стенах Учебного зала среди клановых знамен появились стяги с Аквилой Блистательной и флаги будущего Имперского Гардинаала, символы неизбежного триумфа грядущих дней. Штандарты, образующие красно-золотые и серебряно-черные клетчатые узоры, свисали с потолочных воздуховодов. Запахи, витавшие вокруг, говорили о тяжком труде полковых кашеваров и орденских сервов 52-й экспедиции, расположившихся в открытых кузнях нижних уровней. На конфорках, в тандырах[16], таджинах[17] и громадных печах индукционного нагрева булькали и брызгали маслом кушанья. Ароматы специй, применяемых в сотне кулинарных традиций на полудюжине планет, заглушали смрад войны и отбивали все мысли о ней.

Сама 2-я рота пользовалась услугами повара, закончившего одно из традиционных анатолийских училищ, ибо ее капитан обожал кухню своей родины. Космодесантники обладали тончайшим вкусом, поэтому даже слабейшее благоухание паприки и сумаха пробудило метко названный орган-летописец[18] Акурдуаны. Он отправился в головокружительное странствие по меметической спирали в закоулки памяти, к складам перца на склонах Босфорского ущелья и обратно.

Капитан не обладал талантом к стряпне, как и к другим занятиям, не связанным напрямую с военным делом. Впрочем, это не мешало ему упрямо продолжать кулинарные эксперименты даже после того, как их результаты привели в отчаяние половину III легиона. Напротив, то, что Император не наделил Акурдуану необходимыми умениями, только подталкивало его к дальнейшим попыткам.

А какой смысл добиваться успеха лишь в тех областях, для преуспевания в которых тебя создали?

Критически сдвинув брови, капитан провел толстым восковым карандашом по пластине для литографии. Еще во время предварительного изучения Весты аналитики Механикума обнаружили под слоем вечной мерзлоты залежи известняка, и его совершенство мгновенно поразило Акурдуану. Теперь на мольберте перед ним покоился фрагмент породы, вырезанный из коры планетоида и обработанный на станке.

В слоях воска на камне угадывались силуэты командиров X легиона, приглашенных на пир в честь будущей победы. Железные Руки пораженно смотрели на то, во что превратился их Учебный зал. Более крупные группы Детей Императора влекли воинов Мануса, введенных в состав их отделений, к лоткам с едой или клеткам для спаррингов. Другие фигуры Акурдуана умышленно поместил на второй план, только наметив мазками их эмоции и движения. Эти персонажи тоже имели важность для картины, но лишь как представители своих сообществ. Например, легионеры Тысячи Сынов или офицеры армейских полков из обеих экспедиций. На лицах людей отражались благоговейный страх и потрясение — чувства настолько сильные, что капитан глубоко страдал, пока воспроизводил их на известняке. Несомненно, Фулгриму, с его сверхчеловеческими способностями к сопереживанию, будет вдвойне тяжелее смотреть на такое.

Акурдуана вытер слезу, скатившуюся по медной коже щеки.

Следом он занялся участком с множеством персонажей в самом центре композиции. Капитан соскреб ногтем большого пальца немного воска и тщательно перерисовал фрагмент.

После чего зашипел от досады. Ему никак не удавалось верно передать суть Ферруса Мануса.

Примарх, возвышавшийся на метр над самыми могучими воинами, ничем не напоминал угрюмого великана, которого Акурдуана оставил в тронной зале. Шагая среди легионеров, Феррус казался открытым, прямолинейным, логически мыслящим, разумным. Но капитан начинал различать множащиеся непрозрачные слои его личности. Под маской выдержанности таились неприязнь и даже откровенная фальшь.

Впрочем, Акурдуана уважал старания Мануса. Ничто стоящее не дается без труда.

Он снова изучил восстановленный портрет. Вышло…

Вышло…